Михаил Старицкий - Молодость Мазепы

— Клянусь же и я, — вскрикнул Богун, опуская свою руку на руку Дорошенко, — не отступать от тебя никогда!

В это время у дверей раздался слабый стук. Гетман вздрогнул, провел рукою по лбу, оправил словно душивший его ворот и произнес голосом, еще сдавленным от пережитого волнения:

— Кто там?

— Это я, — отвечал из-за дверей женский голос, — ясновельможная пани гетманова просят твою гетманскую милость к себе.

— К себе? — переспросил изумлено Дорошенко. — А что же там случилось?

— Не знаю, просит по неотложной потребе.

— Ну, хорошо, хорошо, скажи, приду, — и, улыбнувшись, гетман прибавил, словно самому себе: — Неотложная «потреба», а выйдет — пустяк. Ты еще моей гетманши не знаешь, Иване?

— Нет, не видел.

— Дытына, — улыбнулся гетман ласковой-улыбкой, и лицо его приняло чрезвычайно доброе и нежное выражение, — веселое и доброе дитя. Ты подожди меня здесь, Иване, — прибавил он, — я сейчас узнаю, в чем дело, и вернусь к тебе.

С этими словами гетман вышел из комнаты и направился к покою гетманши.

Когда он открыл двери, то застал следующую картину. На полу, на табуретах, всюду вокруг раскрытых коробов лежала масса материй, лент, «намыст», «черевыкив» и тому подобного. Посреди этой груды блестящих золотом и серебром вещей сидела, откинувшись на спинку высокого, штофного стула, молодая гетманша, перед ней стоял на коленях торговец и держал в руках жемчужное ожерелье, за стулом стояла Саня.

Очевидно торговец рассказывал что-то чрезвычайно смешное, так как обе женщины смеялись, а гетманша при каждом слове его даже отбрасывалась с веселым хохотом на спинку стула.

При виде гетмана она в один миг вскочила со стула и бросилась ему навстречу.

— Ох, Петре, слушай, что он здесь торочит мне! — заговорила она, заливаясь смехом, и схватила гетмана за руку. — Слышишь, он говорит, будто один схимник в лавре открыл народу, что Бруховецкий антихрист; что одна баба указала на теле его бесовские знаки, а одна монашенка спряталась в «очерет» и, когда он лез купаться в воду, так она этот дьявольский знак и увидела, хотела было брызнуть на него святой водой, но у нее в ту же минуту бельмо на глазу вскочило, — так и окривела!

И гетманша продолжала щебетать своим детским голоском все небылицы, которые рассказывал им торговец.

Гетман слушал ее молча. Лицо его совершено изменилось; суровые складки разгладились; острый взгляд глаз смягчился; какая-то нежная ласка появилась в них. Но он не только упивался голосом любимой женщины: в этом вздоре, что передавала ему она, гетман улавливал одно драгоценное зерно правды, — ненависть всего народа к Бруховецкому, которая и сплела, очевидно, всю эту фантастическую молву.

При появлении гетмана, торговец тотчас встал с колен и, приняв почтительную позу, ожидал только момента, когда гетманша остановится.

Наконец она остановилась, вся раскрасневшаяся от смеха и быстрой болтовни.

— Ясновельможному гетману челом бьет вся Левая Украина, — произнес он, отвешивая низкий поклон.

— А ты что, послом от нее прибыл? — улыбнулся гетман.

— Послом не послом, как нам, бедным крамарям, такой «повагы зажыть», а так — вестником, ждет, мол, оторванная Левобережная Украина к себе своего гетмана, настоящего гетмана, с дида и прадида, когда он избавит ее от антихриста и прилучит к святому Киеву и своей булаве.

На лице Дорошенко отразилось удовольствие; хитрый торговец сумел ловко польстить гетману. — Дед его был действительно гетманом и это составляло предмет благородной гордости Дорошенко.

— Гм! Гм! — усмехнулся он, — рано мы заговорили про, «прылукы», да и Прылукы-то у них ведь, а не у нас [8] Игра слов: «прылукы» — присоединение, а Прилуки — город в нынешней Полтавской области. . А если хотят в Киев «на прощу йты», так скажи: пусть «добри чоботы узувають» да кия в дорогу берут, — расплодилось, видишь ли, много «скаженых» собак!

— Посбыться б их?

— Конечно! За убитого бешеного пса еще и награду дают.

Разговор перешел на покупки.

Хитрый и льстивый Горголя, пересыпая свои слова разными приятными сообщениями, доложил гетману, что прослышавши отовсюду о том, что гетман соединит под своей булавой обе Украины, а потом станет и королем Украины, он достал в венецейской земле для гетманши самый лучший убор и она вот теперь не хочет брать его. Пустое перловое ожерелье, а ясновельможная гетманша не хочет взять его, чтобы щегольнуть перед послами иноземных дворов.