Михаил Старицкий - Молодость Мазепы

Дорога пролегала сначала перелесками и небольшими «гайкамы», а дальше открылось совершенно ровное поле, окаймленное только с севера синевой леса. Едва выскочила Марианна на последний пригорок, покрытый густой зарослью орешника, как заметила в недалеком расстоянии какого-то всадника;

он ехал спокойной рысцой, равномерно качаясь на своем гнедом иноходце. Марианна занемела от радости, остановила коня и жестом подозвала к себе Андрея.

— Он? — спросила она его шепотом, боясь, чтобы не расслышал Тамара, хотя тот был почти на версту впереди.

— Он! — подтвердил Андрей. — Он самый!

— Значит, Господь за нас! А я все-таки хочу удостовериться: дорога за леском круто поворачивает налево; я этими кустами проберусь наперерез и высмотрю… только за мной, пан, не езди! — остановила она жестом хорунжего.

Хорунжий придержал коня, спустился вниз и поехал шагом по опушке «гайка». Вскоре к нему выехала из-за кустов Марианна.

— Теперь уже скажу прямо, что он, — вскрикнула она, — и рука левая перевязанная, и усики торчат… Только нам нужно немного поотстать: дорога здесь, как скатерть, а на опушке того леса виднеется и корчма… Не уйдет теперь, а коли попробует, то догоню и пулей!

Тамара спокойно приближался к корчме, не подозревая, что за ним зорко смотрят четыре глаза, от которых ему ни уйти. Только перед самой корчмой он пустил крупной рысью коня, желая, вероятно, уйти от набегавшего дождя. А черная туча с темно-багровой волнующейся каймой уже висела над ними и разрывалась по временам ослепительными зигзагами, только грому еще не было слышно…

Путники наши попридержали коней, пока Тамара не вошел в корчму, а потом легкой рысью, под конец даже шагом, приблизились к корчме и соскочили с коней шагов за сто, чтобы стуком копыт не обратить на себя внимание. Марианна пошла прямо к корчме, а Андрей, привязав под навесом коней, обошел еще корчму кругом и удостоверился, что из нее один только выход. Хотя было еще с час до захода солнца, но от надвинувшейся тучи было темно, как в поздние сумерки. В сенях Марианна столкнулась с каким-то дедом в нахлобученной шапке и кожухе; она уступила ему дорогу и вошла осторожно в довольно просторную комнату корчмы с обычной стойкой и двумя бочками в углу, с широкими лавами у стен. От общей светлицы была отгорожена дубовой перегородкой отдельная комнатка, соединяющаяся с последней низкой дверью.

Марианна вошла в светлицу и, заметив, что там никого не было, осмотрелась с изумлением и села в темном углу возле входной двери. Вскоре вошел туда и Андрей. Марианна приложила палец к губам и выразительно сверкнула глазами на маленькую, плотно притворенную дверь. В корчме становилось совершенно темно; только косые, заклеенные пузырями и тряпочками окна, начинали все чаще и чаще вспыхивать белым огнем. Прошло несколько времени. В корчме было тихо, не слышалось ни говора, ни шелеста; наступившее перед грозой затишье позволяло прислушиваться чутко к царившей в светлице тишине.

Марианна подозвала к себе жестом Андрея и прошептала чуть слышно:

— Меня пугает что там, за перегородкой, так тихо: ведь он нигде быть не может, как только там… или заснул? Взгляни-ка, пане!

Андрей подошел к двери и дернул ее; но дверь не отворилась, она была затворена изнутри на крючок.

— Гей, кто там? — окликнул и постучал в дверь хорунжий.

— Выходи-ка, господарь или господарка, да «вточы» нам меду или оковитой, да и коням овса отсыпь! Никто не откликнулся на стук.

Марианна вскочила и, заперев входную дверь, подошла быстро к Андрею.

— Несомненно, там что-то есть, — промолвила она тихо, но внушительно, — дверь на крючке оттуда: нужно доведаться.

— Оглохли, что ли? — крикнул уже зычно Андрей. — Отвори… или дверь высажу!

Что-то пошевелилось и притихло.

Марианна насторожилась и взвела в пистолете курок. Андрей нажал плечом; дверь затрещала, крючок с визгом отлетел в сторону, створки распахнулись, и казак влетел в «кимнатку.

Сначала он в ней никого не увидел и крикнул Марианне:

— Пусто! Ни духа!

— Что-о? — вскрикнула, словно ужаленная змеей, Марианна и с ужасом вскочила за перегородку.

Начали шарить и нашли под кучей лохмотья какую-то старуху, но кроме нее никого не было.

— Куда девался молодой шляхтич? — спросила грозно Марианна, приставив пистолет к груди старухи.

Последняя вздрогнула и прошептала что-то, показывая рукой на рот и уши.

— Глухонемая! — отступила в отчаяньи Марианна, опуская пистолет.