Конн Иггульден - Боги войны

Агенобарб наблюдал, как приближаются всадники. Где-то в глубине души он не мог не оценить, что противник ему достался весьма достойный. Агенобарб предпочел бы избежать унижения и не встречаться с ним лицом к лицу, однако и сразу умирать не хотелось. Сейчас он дорожил каждым прожитым мгновением.

Двое из всадников прикрывали третьего своими щитами, и Агенобарб понял — это и есть тот, кто покорил Галлию, а теперь угрожает самому Риму. Всадник ехал без шлема, в простых доспехах, подложив под себя темно-красный плащ, край которого развевался по ветру. На вид Юлий был ничем не примечателен, но после такого коварного маневра — сломить целое войско без единого удара меча — он показался Агенобарбу орудием рока, явившимся ему на погибель. На этом красном плаще не будет заметна римская кровь.

Агенобарб выпрямился.

— Парни, когда он приблизится, по моему сигналу бросаемся на него. И передайте приказ дальше. Пусть мы не одолеем негодяев, но если убьем командира, то хоть недаром пропадем.

Сенека смотрел на своего начальника во все глаза, но под пристальным взглядом Агенобарба отвернулся — юноша, видно, еще не осознал, что тут не тактические учения. Остальные, стоящие рядом, наклонили головы, показывая: они поняли приказ.

Жизнь — не самое дорогое, и есть вещи, ради которых стоит умереть, но иногда человек об этом забывает. Вот и Агенобарб среди всеобщего ужаса и хаоса почти смирился с поражением, а потом вдруг прозрел: Цезарь — враг, будь он хоть трижды римлянин.

К Агенобарбу вплотную подошел Сенека.

— Господин, мы не можем атаковать. Мы должны сдаться, — сказал заместитель прямо в ухо командующему.

Агенобарб взглянул на него: Сенека, похоже, испугался.

— Вернись, юноша, пусть все видят, что ты на месте. Подпустим Цезаря поближе и разделаемся с ним.

У Сенеки отвисла челюсть — он не понял, откуда в его начальнике такая свирепая решимость. Раньше за ним подобного не водилось, и Сенека в потрясенном молчании удалился. Агенобарб усмехнулся про себя. Он смотрел на ветеранов, окруживших его армию. Показав свое мастерство, легионеры просто стояли и ждали, и Агенобарб не мог не признать их превосходства. Как легко они обошли своего жалкого противника!

Всадникам, казалось, не терпится в бой. При виде грозных воинов, привыкших хладнокровно убивать, Агенобарб содрогнулся. Точно великаны, возвышались они над полем; каждый, кто читал донесения из Галлии, знал их способности. Им нет равных, и страшно даже представить, что случится, если ветераны набросятся на несчастных стражников.

— Кто ваш командир? — прогремело над полем. — Пусть выйдет вперед.

Все лица обратились на Агенобарба, который, угрюмо улыбаясь, шагал к передней линии. Светило яркое солнце, и все предметы казались ему слишком резкими, словно края их заострились.

Он вышел из строя. На него смотрели тысячи глаз. Трое всадников приближались. Агенобарб осторожно вынул меч и глубоко вздохнул. Пусть приблизятся, тогда он им и ответит. Сердце его бешено колотилось, но когда Юлий Цезарь глянул на него сверху вниз, командующий почувствовал странное безразличие.

— Ты понимаешь, что делаешь?! — проревел Юлий, багровея от гнева. — Как твое имя?

Агенобарб от удивления чуть отступил назад.

— Агенобарб, — ответил он, подавляя желание добавить «господин». Он почувствовал, как солдаты за его спиной напряглись, и уже готовился отдать приказ атаковать.

— Как посмел ты, Агенобарб, обнажить против меня меч? Как ты посмел? Ты нарушил свой долг! Радуйся же, что никто из твоих и моих людей не погиб, или тебя повесили бы еще до рассвета.

Агенобарб смущенно моргнул.

— У меня приказ…

— Приказ от кого? От Помпея? А разве по закону он до сих пор остается диктатором? Перед тобой законопослушный римский полководец, а ты лепечешь о приказах Помпея! Хочешь смерти? Кто ты такой, чтобы подвергать опасности столько жизней? Сенатор? Ты проиграл, командующий. Тебе здесь нечего делать. — Юлий с отвращением отвернулся от Агенобарба и обратился к воинам, которые не сводили с него глаз: — Я возвращаюсь в Рим и снова займу должность консула. Это не противоречит законам. Вы мне не враги, и я не стану проливать кровь своего народа, если меня не вынудят.

Не обращая внимания на Агенобарба, Юлий направил коня вдоль строя; охранники не отставали. В какой-то миг Агенобарб колебался, не крикнуть ли все же сигнал к атаке, но тут один из всадников, словно прочитав его мысли, предостерегающе улыбнулся и покачал головой. Агенобарб вспомнил, что Цезарь назвал его командующим, и слова замерли у него на языке.