Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

Головкин, поджимая губы, пытался утешить царя:

— Что уж себя одного казнишь, Петр Алексеевич. Все мы были хороши. Кочубей мне в Смоленске предсказывал сие прозрение.

— Кочубей! Искра! — простонал Петр. — Боже мой, кому мы головы снимали за этого иуду.

— Что делать, государь, содеянного не воротишь. Впрочем, я обещал Кочубею перед казнью, что ворочу твои милости семье, как только откроется правда.

— Да, да, да, — вдруг ухватился царь за эту мысль. — Немедленно. Слышь, Гаврила Иванович, все-все воротить семьям Кочубея и Искры. Все. И еще: сегодня же отправь самый скорый эстафет в Сибирь, в Енисейск, с повелением нашим тамошнему начальству, чтобы воротили из ссылки Семена Палия, снабдив в дорогу кормовыми, проездными и прочим довольствием. А как приедет Палий, тот же час ко мне его. Хочу сам перед ним свою вину снять. Манифест к малороссийскому народу я сам напишу, а сейчас дай-ка мне карту, Гаврила Иванович.

Головкин развернул карту на столе. Петр так и впился в нее взглядом.

— Ты смотри, Гаврила Иванович… — Петр от отчаянья стал грызть ноготь большого пальца. — Ты смотри. Король к Батурину едва ль не в два раза ближе Меншикова. А что сие значит? А сие значит, если изменник Мазепа поведет короля к Батурину, то все полетит к черту. Там ему будет и хлеб, и порох, и крыша.

Царь приподнял карту, пошарил под ней рукой, выхватил лист бумаги, перо. Сел тут же на краю стола и, бросив лист прямо на карту, быстро написал: «Александр Данилович! Для Бога ради, поспешай доставать Батурин. Как можешь скорей, скорей, скорей».

Петр еще не знал, что светлейший уже мчится к Батурину со своей кавалерией. Наверное, за то он и любил своего Алексашку, что тот всегда предугадывал не только желания, но и решения своего царственного товарища.

— Надо всячески мешать Карлу переправляться через Десну, — сказал Петр, отослав эстафету Меншикову. — Гаврила Иванович, пошли приказ генералу Гордону встать у Десны и атаковать короля на переправе. Предупреди, прозевает — головой ответит.

Сделав все распоряжения на случай движения короля на Батурин, Петр сел за манифест. Писал сам, более доверяя своей руке, нежели писарской. Текст манифеста уже созрел в голове, оставалось перенести его на бумагу, и потому перо, как всегда, неслось стремительно, без остановок.

«Гетман Мазепа, забыв страх Божий и свое крестное к нам, великому государю, целование, изменил и переехал к неприятелю нашему, королю шведскому… дабы с общего согласия с ним малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение Польское и церкву Божию и святые монастыри отдать во унию…»

Петр дописал манифест, подписал и отдал Головкину, дабы без промедления был отпечатан он во множестве и разослан по всей Украине. И прочитан с высоких мест перед народом. Царь знал, сколь ненавистна для народа уния {215} 215 Уния — объединение, союз государств; уния под властью одного монарха, уния на основе договора или одностороннего акта более сильного государства. и польское владычество.

После подписания манифеста Петр сразу же сел за письмо в Москву местоблюстителю {216} 216 Местоблюститель . — После смерти московского патриарха Адриана в 1700 г. Петр ввел должность местоблюстителя и администратора патриаршего престола, который имел функции только духовного пастыря. Имуществом Церкви стал ведать Монастырский приказ во главе со светским лицом. Доходы пошли в царскую казну. За 1701–1710 гг. более 1 млн рублей. С 1721 г. во главе церкви был Священный Синод. патриаршего престола Стефану Яворскому {217} 217 Яворский Стефан (1658–1722) — митрополит рязанский и муромский. С 1700 г. назначен местоблюстителем патриаршего престола. Автор религиозных сочинений против лютеранства. : «Честнейший отче! Извольте оного Мазепу за такое его дело богомерзкое публично в соборной церкви анафеме предать».

Царь не мог успокоиться, в нем все еще клокотал гнев против изменника, во всех бумагах, вышедших в тот день из-под его руки, он уничтожает Мазепу, разоблачает его жестко и зло перед всем народом. Но и этого ему кажется мало. Он решает устроить Мазепе публичное свержение с гетманского престола и казнь. Пусть пока символическую, но казнь.

И он опять за листом бумаги, где пишет подробно придуманную им тут же процедуру всенародного бесчестья изменнику: «…Оную рисованную персону Мазепы надлежит пинком сбросить с высокого крыльца и волочь по праху ее, плюя на нее и обливая нечистотами…»