Арсиноя рассказала ему в немногих словах, что с нею происходило во время их разлуки.-Покинув опекуна Гортензия и раздав почти все имение бедным, жила она долгое время среди галилейских отшельников, к югу от озера Марэотида, между бесплодных гор Ливийских, в страшных пустынях Нитрии и Скетии. Ее сопровождал отрок Ювентин, ученик слепого старца Дидима. Они посетили великих подвижников.
— И что же?-спросил Юлиан, не без тайной боязни, — что же, девушка? Нашла ты у них, чего искала?..
Она покачала головой и молвила с грустью:
— Нет. Только — проблески, только намеки и предзнаменования…
— Говори, говори все! — торопил ее император, и глаза его загорелись надеждою.
— Сумею ли сказать?-начала она медленно.-Видишь ли, друг мой: я искала у них свободы, но и там ее нет…
— Да, да! Не правда ли? — все больше торжествовал Юлиан.-Ведь я же тебе говорил, Арсиноя. Помнишь?..
Она опустилась на походный стул, покрытый леопардовой кожей, и продолжала спокойно, с прежней грустной улыбкой. Он ловил каждое ее слово с восторгом и жадностью.
— Скажи, как ты ушла от этих несчастных? — спросил Юлиан.
— У меня тоже было искушение, — ответила она.Однажды в пустыне, среди камней, я нашла осколок белого, чистого мрамора; подняла его и долго любовалась, как он искрится на солнце, и вдруг вспомнила Афины, свою молодость, искусство, тебя, как будто проснулась — и тогда же решила вернуться в мир, чтобы жить и умереть тем, чем Бог меня создал-художником, о это время старцу Дидиму приснился вещий сон, будто бы я примирила тебя с Галилеянином…
— С Галилеянином?-тихо повторил Юлиан и его лицо сразу омрачилось, глаза потухли, смех замер на губах.
— Я хотела увидеть тебя, — продолжала Арсиноя,хотела знать, достиг ли ты истины на пути своем, и куда пришел. Я облеклась в мужскую одежду иноков; мы спустились с братом Ювентином до Александрии по Нилу, на корабле в Селевкию Антиохийскую, с большим сирийским караваном, через Апамею, Эпифанию, Эдессу — до границы: среди многих трудов и опасностей прошли через пустыни Месопотамии, покинутые персами; недалеко от селения Абузата, после победы при Ктезифоне, увидели мы твой лагерь. И вот я здесь. — Ну, а как же ты, Юлиан?..
Он вздохнул, опустил голову на грудь и ничего не ответил.
Потом, взглянув на нее исподлобья быстрым, умоляющим и подозрительным взглядом, спросил:
— Теперь и ты ненавидишь Его, Арсиноя?..
— Нет. За что?-ответила она тихо и просто.-Разве мудрецы Эллады не приближались к тому, о чем говорит Он? Те, кто в пустыне терзают плоть и душу свою,те далеки от кроткого Сына Марии. Он любил детей, и свободу, и веселие пиршеств, и белые лилии. Он любил жизнь, Юлиан. Только мы ушли от Него, запутались и омрачились духом. Все они называют тебя Отступником.
Но сами они -отступники…
Император стоял перед ней на коленях, подняв глаза, полные мольбою; слезы блестели в них и медленно текли по щекам:
— Не надо, не надо, — шептал он, — не говори… Зачем?.. Оставь мне то, что было… Не будь же врагом моим снова!..
— Нет! — воскликнула она с неудержимой силой.Я должна сказать тебе все. Слушай. Я знаю, ты любишь Его. Молчи,-это так, в этом проклятье твое. На кого ты восстал? Какой ты враг Ему? Когда уста твои проклинают Распятого, сердце твое жаждет Его. Когда ты борешься против имени Его, — ты ближе к духу Его, чем те, кто мертвыми устами повторяет: Господи, Господи! Вот кто враги твои, а не Он. Зачем же ты терзаешь себя больше, чем монахи галилейские?..
Юлиан вскочил— бледный; лицо его исказилось, глаза загорелись злобою; он прошептал, задыхаясь:
— Поди прочь, поди прочь от меня! Знаю все ваши хитрости галилейские!..
Арсиноя посмотрела на него с ужасом, как на безумного.
— Юлиан, Юлиан! Что с тобой? Неужели из-за одного имени?..
Но он уже овладел собой; глаза померкли, лицо сделалось равнодушным, почти презрительным.
— Уйди, Арсиноя. Забудь все, что я сказал. Ты видишь, мы чужие. Тень Распятого — между нами. Ты не отреклась от него. Кто не враг Ему, не может быть другом моим.
Она упала перед ним на колени:
— Зачем? Зачем? Что ты делаешь? Сжалься над собой, пока не поздно! Вернись, — или ты…
Она не кончила, но он договорил за нее с высокомерной улыбкой:
— Или погибну? Пусть. Я дойду по пути моему до конца, — куда бы ни привел он меня. Если же, как ты говоришь, я был несправедлив к учению галилеян, — вспомни, что я вынес от них! — как бесчисленны, как презренны были враги мои. Однажды воины римские нашли при мне в болотах Месопотамии льва, которого преследовали ядовитые мухи; они лезли ему в пасть, в уши, в ноздри, не давали дышать, облепили очи, и медленно побеждали уколами жал своих львиную силу. Такова моя гибель; такова победа галилеян над римским кесарем!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу