Филлип Боссан - Людовик XIV, король - артист

Но говоря о Людовике XIV, не следует отделять то, что касается человека, от того, что касается государства, частное от общественного; как мы уже видели, в данном случае это золотое правило. Поэтому наше празднество — также политическое и историческое событие; и с тем же успехом можно было написать: поэтому политическое событие также есть празднество.

Во всяком случае, это королевское празднество, самое блестящее за все царствование Людовика. Таким пожелал его сделать король, и таким его организовал во всех деталях официальный министр, ответственный именно за такого рода вещи, герцог де Сент-Эньян, первый камердворянин. Все здесь несет на себе особенный след фантазийных, романических, эпических склонностей королевской особы: в течение семи дней (с 7 по 13 мая 1661 года) все, о чем мы могли лишь смутно догадываться по обрывкам и отдельным фрагментам, расцвело во всей полноте. «Удовольствия Волшебного острова» — это тайная эпопея королевской души (Руджьер, Роланд, Александр), апогей придворного балета на открытом воздухе, что уподобило его карусели, комедии, фейерверку, прогулке, игре, пиршеству.

Однако Вольтер сказал: «"Удовольствия Волшебного острова" — празднество настолько отличное от тех, которые изображают в романах...» Но какие романы он имеет в виду? Если романы своего времени — «Удачливого крестьянина», «Манон Леско» или «Кандида» — есть причины говорить, что празднество от них отлично. Но если речь о тех, которые читали во времена молодости Людовика XIV — о «Великом Кире», «По-лександре и юной Альсидиане», — Вольтер, несомненно, ошибался; нужно было сказать: «Это празднество есть точное подобие, копия и чудесное отражение тех, что изображают в романах». Оно не «отличное от тех», поскольку оно самое что ни на есть настоящее, поскольку оно одно «из тех».

Прециозные и барочные романы, которыми тогда увлекались и с которыми, как мы помним, Людовик XIV познакомился в возрасте двадцати лет, полный романтической страсти к Марии Манчини, — эти романы полны празднеств, на которых герои ослепляют недоступных принцесс, а одинокие красавицы потчуют паладинов, сбившихся в бурю с пути. Празднества — это те моменты, когда барокко заявляет о себе с наибольшей полнотой. Празднество в прециозном и барочном романе — это греза, но оно может стать тем эпизодом, в котором сама жизнь начинает походить на роман и где человек уподобляется герою романа. И, наконец, празднество, будучи показано на сцене, может стать спектаклем, в котором театр представляет это чудесное воплощение героя романа, в котором реальность удваивается: это удвоение есть усиление иллюзии. Как мы помним, «Балет Альсидианы», первый большой эпический балет царствования, начинался празднеством, данным принцессой в честь героя. Именно поэтому все комедии-балеты Мольера содержат изображение празднества (серьезное в «Блистательных любовниках», бурлескное и карнавальное в «Мещанине во дворянстве» или «Мнимом больном»); и потому, с тех пор как опера благодаря Люлли увидела свет, она умножала число включенных в действие празднеств, вплоть до одного в каждом из актов.

Посмотрим сперва, как рождался этот праздник. Все проясняется, стоит прочесть отчет Фелибьена. Карусель («Удовольствия» — это изначально карусель) обычно происходит в сердце города, как это и было два года назад; это королевское празднество, однако открытое для народа, и оно занимает публику тем сильнее, что начинается кавалькадой по улицам. Так повелось издавна и уже целый век делалось по итальянскому образцу. Однако впервые публичное празднество проходит в приватном месте. Не в Сен-Жермен-ан-Лэ или Шамборе, которые несли функции и титул «королевских резиденций», но в «жалком» замке, построенном лично для Людовика XIII, всего лишь охотничьем домике, резиденции, если угодно, «вторичной» и неофициальной.

Был ли уже Людовик XIV тем страстным любителем садов, каким стал впоследствии? Возможно, еще нет. Тем, кто в ответ на пожелание короля первым выдвинул эту инициативу, был, кажется, Карло Вигарани, театральный декоратор, которого Мазарини вместе с его отцом Гаспаре призвал, чтобы построить театр в Тюильри по случаю свадьбы короля. С того времени он стал главным придворным декоратором, особенно в том, что касалось оформления зрелищ. «Описания...» Фелибьена приписывают ему идею использовать для этого праздника не замок, а маленький парк, место еще новое, непривычное, в каком-то смысле нетронутое, перспективу которого уже начертал Ленотр: «Господин де Вигарани, дворянин из Модены, весьма сведущий во всех вещах, измыслил и предложил следующее...»