Джордж Сондерс - Линкольн в бардо

Скорейший способ остановить ее (а потому самое большое милосердие) может быть самым кровавым.

Мы должны положить конец страданиям, причинив новые страдания.

Мы утратили боевой дух, растерялись, стали предметом осмеяния, у нас почти ничего не осталось, мы терпели неудачу за неудачей, мы должны предпринять что-то, чтобы остановить наше падение и стать самими собой.

Мы должны победить. Должны победить это.

Сердце его упало при мысли о новой крови.

Заслуживал ли он этого. Заслуживал ли стольких смертей. На поверхностный взгляд он был пустой формальностью (всего лишь Союз), но если копнуть глубже, то он оказывался чем-то большим. Как следует жить людям? Как могут выживать люди? Он вспомнил теперь того мальчика, каким был (прятался от отца, чтобы читать Баньяна [35] Джон Баньян (1628–1688) — английский писатель, баптистский проповедник. ; выращивал кроликов, чтобы заработать несколько монеток; слушал, каждый день, как собравшиеся в городе суровые, исхудалые люди вели тяжелые разговоры — о том, как пережить голод; отпрыгивал в сторону, когда кто-нибудь из тех, кому повезло больше в этой жизни, весело катил мимо в экипаже), как он чувствовал себя странным и необычным (и в то же время умным, умнее других), длинноногим, всегда переворачивал что-нибудь, как его обзывали (Абезьян-Линкольн, Паук, Мавр-а-хам, Каланча), но еще и думал тихонько, там, в глубине души, что настанет день, и он, может быть, получит то, чего действительно заслуживает. А потом, когда он отправился в путь, чтобы получить заслуженное, дорога оказалась свободна — соображал быстро он, люди любили его за путаные речи и яростную целеустремленность; и персиковые сады, и стога сена, и молоденькие девочки, и древние дикие луга едва не сводили его с ума своей красотой, и странные животные двигались ленивыми стадами вдоль заиленных рек, пересечь которые можно было только с помощью какого-нибудь старого гребца-отшельника, чей язык едва походил на английский. И все это, все это изобилие принадлежало всем , чтобы все им пользовались, все было, казалось, сотворено здесь, чтобы научить человека быть свободным, внушить ему мысль, что он может быть свободным, что любой человек, любой свободный белый человек, может прийти из такого беспросветного места, из какого пришел он (он помнил звук, сопровождающий соитие, из хижины Кейна, куда заглянул через открытую дверь и увидел две пары ног в носках и малыша, который, чтобы не упасть, хватался за ноги одного из предающихся похоти), и даже молодой парень, который видел такое и жил среди таких , может подняться в этой стране настолько высоко, насколько высоки будут его амбиции.

Но против этого — все, кто вообразил себя королями, готовые выхватить яблоко из твоих рук и заявить, что сами его вырастили, хотя то, что имели, они получали без всяких трудов или несправедливым путем (природа этой несправедливости, вероятно, состоит в том, что они родились более сильными, более умными, более энергичными, чем другие); они, выхватив это яблоко, ели его с такой гордостью, что, казалось, думали, будто они не только его вырастили, но и породили саму идею этого фрукта, и цена этой лжи угнетала сердца простого люда (мистер Беллуэй прогоняющий своих детей с сангамонской террасы, когда он и отец проходили мимо с тяжелым мешком зерна, висевшим между ними).

Из-за моря жирные короли смотрели и радовались, что нечто, начавшееся так хорошо, полетело под откос (как внизу, на юге, смотрели похожие короли), а если оно полетело под откос, то полетело и все остальное, навсегда, и если кто-то когда-либо и надумает начать все заново, то что ж, ему следует сказать (и сказать твердо): Чернь не может управлять подобными себе.

Но чернь могла. Чернь будет.

Он научит чернь управлять.

И Союз будет завоеван.

Наш Уилли не хотел бы, чтобы эта тщетная и бесполезная скорбь помешала нашей попытке.

В наших мыслях парнишка стоял на вершине холма, весело махал нам, призывая быть смелыми и решиться.

Но ( мы резко остановились) не выдавали ли мы желаемое за действительное? Не выклянчивали ли мы (чтобы обрести силы продолжать) у нашего мальчика благословение, которое не имели никакой возможности подтвердить?

Да.

Выклянчивали.

Мы должны сделать это и верить в то, что сделали, иначе мы погибли.