Жорж Бордонов - Реквием по Жилю де Рэ

— Я был просто в бешенстве. Дед вошел и остолбенел — он был не в силах оторвать взгляд от тела, бившегося в предсмертных судорогах.

— Но, прежде чем убить, вы ведь еще и надругались над тем отроком?

— Да, с диким наслаждением. Старик сделался белее савана и весь задрожал. Такого он не ожидал увидеть никогда: перед ним разверзлась бездонная черная пропасть, в которую я катился все быстрее и быстрее. Дед грохнулся в обморок. Мы перенесли его в постель. И больше он с нее не поднялся.

— Стало быть, поэтому вы и обрекли его на полное одиночество?

— Да. И я не смел видеть его, хотя он угасал с каждым днем. Я ждал, когда он наконец умрет, и боялся, что это вот-вот случится. Боялся и ругал себя. Увы, смерть деда освободила меня от последних оков! Освободила от невыносимого старческого взгляда. Горе мое заглушала смутная, зловещая радость. Вот как все было, к моему прискорбию!

— Тот отрок был вашей первой жертвой?

— Да. Но убивать и наслаждаться смертью мне хотелось давно! Жанна умерла, не стало и старого сира де Краона — отныне меня некому было удержать, чтобы вернуть на праведную стезю. Я был одержим бесами. А еще — ненавистью к самому себе. И ненависть эта росла с каждым днем, по мере того, как я сам приближал свою погибель, стараясь обрести в пороке то, что не мог получить от добродетели, — исступленное наслаждение, без которого жизнь есть ничто.

Вильгельм де Лажюмельер:

— После смерти сира де Краона Жиль, вступив в наследство, стал, пожалуй, одним из самых богатых и могущественных сеньоров в королевстве. С той поры он здорово изменился, прямо на глазах. Замок его утопал в роскоши, как будто там проживал не иначе, как принц крови. Жиль считал, что пышность вполне соответствует его маршальскому титулу, равно как и многочисленная свита, которая сопровождала его везде и всюду. В нее входили две сотни рыцарей, оруженосцы и слуги. То было настоящее войско, откормленное, хорошо вооруженное, одетое с иголочки: еще бы, ведь платье и прочее снаряжение воины меняли трижды в году. Жиль почитал это расточительство за доблесть, недоступную другим. А мы с радостью пользовались его щедротами — кому не хочется иметь доброе вооружение и самых лучших коней! К тому же и на врага наше снаряжение свое действие оказывало.

Однажды в Сийе-ле-Гийоме мы повстречались с англичанами, однако схлестнуться с ними нам так и не случилось — смерив друг друга полными ненависти взглядами, мы разъехались в разные стороны. Жиль был доволен и необычайно горд. Что правда, то правда, мы превосходили неприятеля во всем.

В какие бы города и деревни мы ни заходили, народ повсюду восторженно приветствовал нас. А командиры местных гарнизонов откровенно завидовали нам. Жиль был счастлив и щедро одаривал нас своими милостями, будто мы и впрямь были героями-победителями.

Но это еще не все. Очень скоро Жиль взял на службу четверых трубачей и герольда, которого мы прозвали Герольдом-Рэ. Он был так великолепен и держался до того надменно, что непосвященные частенько принимали его за самого маршала и падали перед ним ниц.

В ту пору я был еще совсем юн и слишком тщеславен. Однако вся эта показная праздность наводила меня на горестные размышления. Но, как бы там ни было, наблюдая за стремительным восхождением Жиля, ощущая его силу и доброе отношение к ближним, я решил служить ему и дальше. К тому же, думал я, то был только первый этап в его жизни, и маршал де Рэ ни за что не остановится на достигнутом. «Слава порождает славу, — рассуждал я про себя. — Она сродни божественному нектару, аромат которого не забывается никогда».

Отправив Жанну на костер, англичане тем самым предопределили свою участь. Народ помнил Деву и в память о ней был готов на любые жертвы. Но правители наши отчего-то медлили. Наступило безвременье, и многие, в том числе и сеньор Жиль, тайно зароптали. Я клоню к тому, что нерадивость короля и тупость его советников, предавших забвению Лотарингскую деву, послужили причиной того, что Жиль потерял не только веру в священные идеалы, но и в самого себя и напрочь лишился воли.

Жиль:

— 10 июля 1434 года заговорщики, подкупленные королевой Иоландой, схватили Латремуая. Это были Иоанн де Бюэй [25] Бюэй, Иоанн V, граф де Сансэр (1405–1480) — видный французский военачальник, прозванный «грозой англичан», соратник Жанны д'Арк; став в 1450 г. адмиралом Франции, участвовал в освобождении Нормандии, а в 1453 г. — Гиени; написал автобиографическую летопись «Юность». , достоуважаемый летописец, Пьер де Брезе и Прежан де Кетиви. Они пригрозили Латремуаю смертью, а после взяли с него выкуп и обещание навеки покинуть двор. Сторонники королевы Иоланды одержали верх. И во главе армии встал Ришмон. А про меня король забыл, так же, как и про Жанну. Хоть он и сохранил за мной все титулы, однако ж на совет больше не звал, потому как уже ни во что не ставил мое слово. Карл унизил меня так же, как некогда возвысил: только я один вступился за Латремуая, памятуя о нашей былой дружбе, и мне это припомнили.