Владимир Бараев - Высоких мыслей достоянье. Повесть о Михаиле Бестужеве

— Гете и Шиллер всегда со мной, и на Кавказ возил, и на Байкал. А вы взяли что-нибудь с собой?

— Томик Лермонтова, — ответил Бестужев…

Тут в комнату вошел высокий статный казак. Густав Иванович представил его — Николай Бородин. Тот с достоинством поклонился и сказал, что пора ужинать.

— Неси кабанятину, а я растоплю печь, — приоткрыв дверцу, Раддс показал в глубь печи на вытисненные в кирпичах фамилии — Радде, Бородин, Кухтин, Номохонов. — Решили память оставить о себе, найдет кто-нибудь в будущем веке развалины дома и вспомнит нас… Эх, были бы деньги, я бы не год, а несколько лет провел здесь. Такой край, столько нового — девятьсот видов чешуекрылых, пятьсот видов жуков собрал всего за полтора месяца. Но на днях горе случилось. Поймали редкостного барсука, закрыли в клетку, а он ночью землю подкопал и был таков.

— Какое же это горе? — улыбнулся Бестужев.

— Как же? Вдруг не найдем такого же?

После ужина Бородин вышел, и Радде стал нахваливать его.

— За что бы ни взялся — все сделает. Такой сметливый да ловкий. Жил себе в Забайкалье, нигде не учился, но так удивляет порой. Закрепляю парус в лодке, а он говорит: «Барин, еще шесть градусов левее…»

— Повезло вам с помощниками.

— Не совсем, Бородин и Горонга хороши, а Кухтин и Номохонов — ленивцы.

Бестужев спросил, различает ли Радде местные племена. Тот ответил, что народности, языки — не его специальность, но он невольно изучает, сравнивает их.

— Тут все перевито, как в джунглях. Смотришь ствол — ясень, но листья другие, потянешь ветку — а это лианы. Так и у местных племен. Способы охоты, рыбалка, обычаи, язык — все переплетено, перекручено. Судя по всему, все они — потомки чжурчженей. Это была могучая империя, занимавшая Приамурье, Сахалин, Приморье, часть Кореи и Маньчжурии. Чжурчжени имели свою письменность, плавили металл, строили корабли, на которых ходили в Японию, Китай…

— Куда же они делись?

— Чингисхан уничтожил. Его полчища разрушили юрода, увели жителей в плен, многих убили, а те, кто уцелел, разбежались по глухим падям, перешли на охоту, рыбную ловлю, не смогли восстановить прежнее хозяйство, одичали.

— Но неужели никаких следов от целого народа?

— Есть, даже в этой вот комнате, видите, где проходит дым из печи? — показал Радде на теплые нары.

— Но это же китайская печь, видел такую в Татыгире.

— Нет! Это изобретение чжурчженей, а от них печь перешла к маньчжурам и китайцам. На Уссури и здесь я видел на останках древних городищ дымовые ходы, подобные этим. А в низовье Амура и на скале Тыр обнаружены древние письмена, совсем не похожие на китайские. Это наверняка автографы чжурчженей. Следы навыков предков я ощутил и у Горонги, ведь глину нашел, лепил кирпичи и обжигал их он. Золотые руки! О том, как он стреляет, вы знаете по истории с кабаном, но рыбачит он еще лучше. Вот этих осетров, которых мы едим, он ловит по нескольку в день. Вообще-то это не осетр, а калуга — наиболее крупный вид осетровых. Есть особи до шестидесяти пудов, — видя изумление Бестужева, Радде улыбнулся, — это не рыбачьи сказки, а научный факт, зафиксированный Ричардом Мааком…

До самого утра не сомкнули глаз гость и хозяин, не заметив, как наступил рассвет.

Вечером шестого августа отряд прибыл к устью Сунгари. Ее мутно-желтые воды двумя рукавами вливались в Амур. На левом мысу — небольшая маньчжурская деревушка. Из-за поворота появился пароход; шум парового двигателя, клубы дыма из высокой трубы, равномерный плеск воды под плицами колес, возвышающихся над бортами, множество огоньков на палубе и в каютах — все это после долгого плавания на грубых, неуклюжих баржах меж диких берегов казалось каким-то сном.

Возле трубы взвилась белая струйка пара, затем донесся хриплый протяжный гудок, далеким эхом раскатившийся по Амуру и Сунгари. Люди на баржах замерли, завороженно глядя, как подходит сияющий огнями корабль. «Амур» был гораздо больше и красивее «Лены». Пассажиров было немного, и все они вышли на палубу. Капитан встретил Бестужева у трапа и, пожав руку, провел в кают-компанию.

— Муравьев, не дождавшись вас, отправился вверх на «Лене», — сообщил Бестужев, — но без Сухомлина, которого отстранил за опоздание.

— Видно, и меня ожидает то же, — вздохнул капитан.

— Думаю, обойдется. Сейчас он плывет вверх, увидит сам, каков путь. А вы что везете?

— Кроме пассажиров, партию иностранных товаров. Нынче их много — в Николаевск заходили «Беринг», «Мессанджер Байрд» из Бостона, «Льюис-Перро», барк «Барухам», шхуна «Дженерал-Пурс» из Гонконга и барк «Оскар» из Гамбурга…