Ольга Гурьян - Один Рё и два Бу

Среди всех этих волнений уборки и готовки вдруг послышался испуганный голос О-Кику:

— Маа! Что же нам делать? Торговец овощами все еще не пришел! Ждать ли его, или он, не дойдя до нас, распродал свой товар и уже не придет, быть может?

— Придется ждать! — ответила Мицуко. — Возможно, он зазевался, глядя на небо, — с самого утра ждет полную луну. К завтрашнему очнется и придет.

И сама, очень довольная своей шуткой, она рассмеялась, заслонив рукой лицо.

— Нечего прикрывать рот рукавом, когда глупость уже выскочила, — сказала О-Кику. — Думаю, ждать уже не стоит. Но кто пойдет за покупками, если столько еще недоделанных дел?

— Надо попросить хозяина, — предложила Мицуко. — Может быть, он отпустит Токуити.

Хироси благосклонно выслушал просьбу и разрешил Токуити отлучиться из мастерской.

— Купишь хурму, — объясняла О-Кику. — Но смотри, выбирай яркую, крупную и круглую, чтобы спелая, вся светилась изнутри, как фонарик. Не забудь желтые сливы и каштаны. И еще купи горох и маленькие круглые огурчики. Ты найдешь лавку? Не заблудишься? Здесь недалеко. Как выйдешь из ворот — к востоку. Ты знаешь, где восток? А то был, говорят, такой случай. Послали мальчика купить мисо-тесто из соевых бобов, чтобы сварить из него суп. И дорогу ему подробно объяснили, и рассказали как узнать лавку — в дверях сидит деревянная кошечка и заманивает лапкой покупателей, а хозяйки полная и румяная, и мисо у нее самое лучшее и дешевое. Всё ему объяснили, только не догадались спросить, знает ли он, где восток. А он возьми и заверни не в ту сторону. Идет он, идет, и на каждом шагу ему попадаются лавочки, где продают мисо, но все не те. В одной сидит у входа деревянная кошечка, а хозяйка худая и сердитая. В другой хозяйка добрая и румяная, а кошки никакой нет. Блуждал он, блуждал из переулка в переулок, совсем запутался и только чувствует, что у него ужасно чешется подбородок. Наконец он нашел такую лавку, и такую кошечку, и такую хозяйку, и такое мисо. Купил и побежал домой. А на пороге его встречает незнакомая женщина, кланяется и говорит: «Что вам угодно, почтенный старец?» И оказывается, он ровно пятьдесят лет блуждал по переулкам, и борода у него выросла до самого пояса.

— Уж этого не может быть, — сказала Мицуко. — Если он пятьдесят лет не нес мисо, они бы сварили суп из бобов.

— Я знаю, где восток, и я не такой глупый, — сказал Токуити. — Я куплю все самое лучшее. Круглое и свежее, без единого пятнышка. Прошу не беспокоиться.

О-Кику протянула ему кошелек, проводила до ворот ж, наверно, стояла бы там, пока он не скроется из глаз, если бы Мицуко не позвала ее.

Уже два месяца, как Токуити жил в доме Хироси, и впервые он очутился на улице один и с деньгами за поясом.

«А если пойти погулять ненадолго?» — подумал он, свернул в переулок и сам не заметил, как очутился около Ямамура-дза.

На фасаде театра висели новые незнакомые афиши. Зазывалы в темных халатах сидели на скамьях у входа, стучали веерами и рассказывали содержание пьес. Токуити остановился посмотреть и послушать.

Его рука сама полезла за пояс, достала кошелек и, слегка подкинув кверху, взвесила его. Кошелек был тяжелый.

«Я мог бы пойти в театр и посмотреть представление», — лениво подумал Токуити.

Но, странно, ему не очень хотелось. Если бы еще в другой день, не сегодня. Сегодня он был так взволнован приготовлениями к празднику, так жарко возбужден в ожидании вечера. В толпе говорили, что Дандзюро уехал на гастроли в Осака и вместо него выступает другой актер. Нет, сегодня Токуити не хотелось в театр.

Но, не понимая причины своего нежелания, он подумал, что в этом его большая заслуга и добродетель.

«Я хороший и честный мальчик, — размышлял он. — Ведь если я истрачу деньги, заплатив за вход, а деньги эти не мои, то это будет кража и очень нехорошо».

Тут его лицо залило яркой краской, и он в ужасе подумал: «Но ведь я уже один раз украл. В тот раз я украл деньги!»

Непонятно было, просто невозможно себе представить, что за дикий порыв овладел им тогда и как он мог совершить такой дурной поступок?

«И я до сих пор не отдал матери деньги! А вдруг хозяин посадил ее в тюрьму? Вдруг она уже умерла от стыда и отчаяния? Но как я мог отдать их, если у меня их тогда не было? А сейчас-то у меня есть, и даже больше, чем надо. Нужно сейчас же бежать л вернуть их — один рё два бу. Но что я скажу О-Кику, если она заметит, что денег не хватает? Скажу, что меня обсчитали или что их украли у меня. Она всему поверит. Украли? Но ведь я сам их у нее украду!»