Марина Александрова - Варяг

– Любой разговор лучше молчания, – сдержанно ответила Мстислава.

– Да, ну раз так, то скажи мне, любезная моя супруга, а не завелся ли кто в твоей утробе без моего ведома и участия?

По тому, как мгновенно побледнела Мстислава, как схватилась она обеими руками за горло, Эрику стало ясно, что старая Преслава и на сей раз оказалась права.

– Что молчишь? Али сказать нечего? Ты ж, вроде, говорить со мной хотела?

Мстислава продолжала молчать, только глядела на Эрика огромными, полными страха глазами.

– По тебе вижу, что правда, что люди говорят. Так, может, хоть скажешь, кого отцом ребенка величать? Али ты его за моего выдать решила?

Мстислава молчала.

– Неужто ты, княжья родня, с каким холопом спуталась? Вот уж диво так диво. По дому княжной выступаешь, а на сеновале, небось, как последняя рабыня?

– Не смей! – вдруг вскричала Мстислава. – Не по чину тебе оскорблять дитя самого князя!

Эрик не то, чтобы удивился, он просто онемел от изумление.

– Как, князь Владимир?..

У Эрика даже слов не было, чтобы высказать все те мысли, которые пронеслись у него в голове за считанные мгновения.

Мстислава поздно поняла, что сказала лишнее. Но делать было нечего. Раз начала, то нужно договаривать.

– Что, супруг мой любезный, ты так коробишься?

– Так ведь дядя он тебе, – процедил Эрик первое, что пришло ему на ум.

– Мало ли, кто кому дядя! – отрезала Мстислава. – Тебя даже не то гневит, что отдана я тебе уже непраздной, а то, что посмела с родней сойтись!

Эрик только открыл рот, чтобы рявкнуть на стыд и совесть потерявшую жену, но та не дала ему и слова сказать.

– Знаю я, отчего ты за тягость мою не беспокоишься! И отчего ты так холоден со мной тоже знаю! Ишь, праведник! Меня холопом попрекаешь, а сам с рабыней на перинах валяешься? Ну так не обессудь! Я хоть с князем ложе делила и ребенка княжеского ношу! А твоя девка только рабов тебе наплодить и может!

Этого Эрик стерпеть не мог. Сколько угодно могла кричать Мстислава на мужа, он бы все мимо ушей пропустил, но задевать Лауру ей не стоило. Закатил ей муженек звонкую оплеуху, да так, что отлетела она к стене, грянувшись об нее затылком.

Мстислава разразилась горьким плачем, на который прибежали слуги. Эрик вышел из комнаты, оставив свою жену на попечение служанок.

С того дня словно ледяная стена выросла между Эриком и Мстиславой. Они и раньше нечасто встречались, теперь же Мстислава просто избегала показываться мужу на глаза. Целые дни проводила в маленькой светелке – готовило приданое будущему ребенку. Встречались они изредка в трапезной.

В опочивальню Эрик больше не входил. Где проводил он ночи, про то Мстислава не ведала. Частенько уезжал на несколько дней, и тогда-то Мстислава знала, куда уезжает муж. Но от этого не чувствовала себя лучше – представляла временами Эрика, красивого, статного, сильного, в объятиях проклятой разлучницы и зеленела от гнева. В такие минуты готова была все крушить вокруг себя, но злость перекипала внутри и становилась она вновь спокойной и холодной.

К весне начали готовиться к свадьбе Василия и Хельги. Девушка буквально летала по терему, вся светясь от счастья. Она со своими служанками дошивала приданое, а заодно готовилась к дальней дороге. По повелению князя Владимира назначен был Василий сотником в славной черниговской дружине, и ехать туда следовало сразу после свадьбы. Обрадовал парня такой поворот, да одно занозило душу: не за заслуги свои получил он звание, а хлопотами нового сродственника, воеводы княжеского.

Для Мстиславы смотреть на счастливую Хельгу было хуже ножа острого. Молодость ее, красота, ее счастье больно ранили душу. Сама же Мстислава хоть и похорошела с беременностью пуще прежнего, но здоровьем стала слаба. Живот круглился не по дням, а по часам, и оттого Мстислава тоже чувствовала досаду, словно именно растущее чрево служило преградой для примирения с мужем. «Уж если я ему раньше мила не была, то теперь, такая и вовсе не ко двору», – думала Мстислава.

Наконец жить, как она жила, стало для Мстиславы вовсе невыносимым. И в один прекрасный день, когда горечь переполнила ее, Мстислава собралась и поехала к свекрови. Ведь, если разобраться, к кому же ей податься еще, как ни к матери мужа, кому выплакать свое горе, поведать о своих несчастьях? Взяла Мстислава гостинцев и со служанкой тронулась в путь.

Свекровь сама встретила Мстиславу у ворот и повела, обняв за плечи, в горницу. Хоть и не перед кем было здесь спесью надуваться, все равно пыжилась Ирина, оглядываясь по сторонам. Нечасто наезжала к ней знатная невестка – все больше по должности, по обязанности. А тут гляди-ка – приехала, расцеловала приветливо и еще своей служанке шепнула: «Что стоишь, неси!» – видать, подарков навезла.