Марина Александрова - Кольцо странника

– Приехал, приехал, – забормотал ему в плечо. – Уж и не чаял я тебя повидать, сынок...

Всеслав почувствовал – слезы закипают на глазах, а на плече уж было мокро. Даже Афанасий трубно шмыгал носом, косился в окно. Даже купчину проняло!

Насилу Тихон оторвался от племянника, расцеловав его троекратно.

– Орел стал, орел! – радостно восклицал. – Всегда крепок был, а теперь и вовсе заматерел. – А ты что ж, душа твоя торговая, – молвил, повернувшись к Афанасию. – Думал, не признаю я сразу племянничка? Я еще не выжил из ума-то, слава Богу! Нет, но каков стал богатырь! Только ты мне ответь – где тебя носило столько времени?

– Долго рассказывать, дядюшка, – отвечал Всеслав, улыбаясь. – Вот сядем теперь, да и начну с самого начала про свое житье. Да ты-то тут как?

– Эх, сынок, я наколобродил на старости лет! Да тебе поди этот черт бородатый уже насплетничал?

Всеслав кивнул головой.

– Видал мою Прасковею? Одна она у меня заботница на старости лет. Такая славная, такая хлопотунья...

– Что это ты, хозяин, меня нахваливаешь? – послышался голос на пороге и Тихон мигом обернулся к жене.

– Да ты посмотри, кого Бог прислал! Я-то, старый дурак, ждал весточки, а племянник собрался да сам приехал повидаться.

– Да ну! – ахнула Прасковья и сама подошла обнять Всеслава. – Слава Богу, а то Тихон-то извелся весь. Гость-то какой дорогой! Уж и не знаю, где сажать вас, чем угощать! – и кинулась к дверям, затопотала по переходам, стала кликать слуг...

– Ну, зашебуршилась, – усмехнулся Тихон. – Сейчас, глазом не моргнем – уж за стол позовет! – и снова оборотился к Всеславу: – А ты говори, говори покамест!

Афанасий засобирался было, не желая мешать родственному разговору, но старый воевода остановил его:

– Нет, мил-человек, ты уж останься, сделай такую милость! Это ж твоими стараньями племянник меня навестить приехал, ты мне его в дом привел! Теперь ты у меня первый гость будешь. Так что останься, не обижай меня.

Стол ломился от кушаний, но, как ни потчевала Прасковья, Всеслав с Тихоном больше говорили, чем ели. Она и не сердилась, принялась за купца – тот-то наворачивал за милую душу, аж за ушами трещало – оголодал во время плавания, забыл о домашней стряпне.

– И оженился! – восклицал Тихон. – Вот так постник-молитвенник! Ты ведь, кажется, в монастырь собирался, ай я ошибся?

Всеслав только смеялся, довольный, что удивил дядюшку.

– Собирался, было такое, да быльем поросло...

– Такая уж у него голубушка, – вставил Афанасий с набитым ртом.

– Да что ж ты ее с собой не привез? Али испугался, что старый дядька отобьет?

Прасковья, шутя, погрозила хозяину пальцем, а тот только смеялся.

– Неможно ей теперь ехать, – отвечал Всеслав весело. – С дитем она сидит.

– И ребятенка народил! – радовался Тихон. – Вот и хорошо, воин будет!

Афанасий громко фыркнул.

– Так у него того... девка. Марьюшка.

– Да? – Тихон смутился. – Да и девка хорошо. Народите еще и богатырей, верно?

Всеслав, смеясь, соглашался, любуясь дядюшкиной радостью. В нем самом счастье прыгало, как мячик. Теперь он понял, как ему не хватало кого-то, с кем можно поделиться, рассказать о том, как хорошо живется на белом свете!

– Лада поклон тебе прислала, – сказал он, когда удалось вставить словечко в дядюшкины восклицания. – Да велела разведать, нельзя ли где тут поселиться? Надоело, вишь, ей жить в глухомани, хочет людей посмотреть, себя показать...

Последних слов Тихон уже не слышал – замахал руками, запрыгал на скамье, последнюю солидность растерял.

– Да как же так нельзя, Господи! Терем-то почти пустой стоит! Мне много ль надо? Приезжайте и живите. Хорошо-то как будет! Все одним гнездом, вся родня! Разутешил ты меня, сынок, на старости лет!

Прасковья тоже обрадовалась.

– Ой, милые мои, – сказала, отчего-то вздохнув. – Как же мне охота дитятку нянчить, так прямо сил никаких нет! Своих не дал Бог, так и была бы у меня воспитанница...

– Ну, это дела бабьи! – решительно высказался дядька. – А по мне не тяните, рожайте богатыря! Я, покуда в силах, его всей науке воинской обучу. Вырастет – воеводой у князя станет!

– Постараемся, – усмехнулся Всеслав.

Так прошла его первая трапеза в доме, который он уже привык считать родным. Только под вечер загрустил дядька Тихон, припомнив своего сына.

– Вот она, судьба-то, – сказал со вздохом. – Вроде бы, так хорошо все шло у него. Уж и любушку себе присмотрел в Киеве. Приеду, говорил, обвенчаюсь... А сам с курносой обвенчался. Расскажи мне, сынок, как все это случилось?