Александр Листовский - Солнце над Бабатагом

Впереди шел Лихарев. Рядом с ним, опираясь на палку, шагал Бочкарев, которого Кудряшов поддерживал под руку. Остальные командиры, несколько поотстав, шли следом за ними.

По обе стороны стрельчатых ворот курганчи, терявшихся вверху в зелени талов, стояли два караульных красноармейца в обмотках.

— Смотри как на парад, — сказал Кондратенко, обращаясь к Вихрову и кивком головы показывая на караульных стрелков.

Действительно, их новое обмундирование с малиновыми клапанами на гимнастерках и такими же суконными звездами, нашитыми на летние шлемы, придавало им нарядный вид.

— Ну, а что ты хочешь? — отвечал Вихров, пожимая плечами, — В горы не ходят. На месте стоят.

Не успели Лихарев и Бочкарев с Кудряшовым пройти арку ворот, как перед остальными командирами скрестились штыки.

— В чем дело, товарищи? — спросил Вихров.

— Вам сюда хода нет, — отвечал высокий караульный. — Тут только для командиров.

— А мы кто? Мы и есть командиры! — возмутился Кондратенко.

Караульный усмехнулся.

— Что я — слепой! Видали мы таких! — Он с ироническим видом оглядел обтрепанное обмундирование столпившихся. — А ну, идите отсюда. Я ж по-хорошему говорю.

Услышав гул возмущенных голосов, Лихарев вернулся.

— Что тут происходит? — спросил он.

— Да, вот, товарищ начальник, — отвечал высокий боец, беря винтовку к ноге. — Эти вот товарищи хочут пройти. А нам приказано пропускать одних командиров.

— Н-ну, и что же? — протянул Лихарев, запинаясь, как всегда при волнении, — Они и есть мои командиры. П-пропустите.

Сопровождаемые недоумевающими взглядами караульных Вихров и остальные прошли в ворота.

В большой длинной комнате с обрамленными голубой мозаикой нишами находилось несколько человек в полувоенной одежде. Двое были в золоченых халатах. Кудряшов даже ступил шаг назад, увидев Шарипова, который, сидя на ковровых подушках, беседовал о чем-то с Маймуном.

При звуке шагов Шарипов поднял голову и, перехватив взгляд командира полка, быстро поднялся с подушек.

— У-у! Кого я вижу! Товарищ Кудряшов! — заговорил он, подходя к нему и разводя руки в стороны, словно бы хотел обнять командира. — Сколько лет, сколько зим, как говорится!.. Ну, как живете? Как дела, успехи?.. — Он огляделся. — А где товарищ Федин? Как он?

Пожимая протянутую ему руку, Кудряшов отвечал, что живет он ничего, а что касается товарища Федина, то он с отрядом в боевой операции, но, по всей вероятности, скоро вернется в Юрчи.

— Жаль, что мы с ним не увидимся, — сказал Шарипов с искренним огорчением в голосе и злыми огоньками в глазах. — Завтра мы уезжаем. Ведь я теперь в Чрезвычайной комиссии по борьбе с басмачами, — пояснил он. — Столько работы, столько работы… Ну, что же мы? Давайте присаживайтесь, товарищ Кудряшов, будем обедать.

Но Кудряшов решил сначала представить Шарипова Бочкареву и Лихареву, которые не знали его, так как во время вторичного прихода бригады в Каттакурган Шарипова там уже не было.

Перезнакомившись, все присели вокруг ковра с расставленным на нем угощением. Завязался разговор о последних событиях.

Председатель комиссии, спокойный пожилой человек с благообразным лицом, сразу же понравившийся Бочкареву, заявил, что в борьбе с басмачеством он возлагает большие надежды на само население. Летучие отряды, организованные почти всеми племенами Восточной Бухары, уже показали себя в деле. Но самое главное в том, что на последнем курултае представители племен единодушно заявили, что Советская власть единственно справедливая власть.

Конечно, искренности баев, приветствовавших земельную реформу, доверять особенно не приходится. Тем не менее их заявления показательны в том смысле, что баи осознали свое полное бессилие…

Кондратенко ел и, поглядывая на подаваемые блюда, подталкивал локтем Вихрова.

Когда разговор зашел о героическом подвиге восьми связистов, тянувших провод из Душанбе в Каратаг, атакованных крупной бандой и дравшихся до последнего патрона, вошедший ординарец штаба бригады вручил Лихареву пакет.

— Что там, Всеволод Александрович? — спросил Бочкарев, увидев, что лицо комбрига, читавшего полевой бланк, приняло озабоченное выражение.

— Прочти, — Лихарев подал бланк комиссару.

Это был приказ командира дивизии. Лихареву надлежало в ночь выступить в Бабатаг, объединить под своим командованием действовавшие там отряды обоих полков и разгромить вновь появившегося в среднем Бабатаге Ибрагим-бека.