Юзеф Крашевский - Сфинкс

— Кто же это попал в ваши глаза? — спросил Бурда: — строгая Настя, любимица ревнивого эконома, или румяная Параша, которую обожает гуменный Федор, или сама Франка?

— Все три, — ответил оправившийся Бартек.

— Ого! Далифур! Сразу слишком много! — воскликнул, расхохотавшись, пан Томаш.

— Для глаз нет, — ответил жмудин, наклоняясь над работой.

— А правда, что Франка красавица? — спросил старый холостяк, причмокивая.

— Которая же это, ваша милость?

— Будто не знаешь! О! Тоже франт! Розовая юбка, красивая голубка! — добавил Бурда, довольный рифмой и выдумкой, прищурив один глаз.

— Королевская добыча!

Пан Томаш покрутил ус.

— Верно! — промолвил он. — Знаешь что, — добавил, словно внезапно надумав, — у тебя дом, вижу, что ты не прочь, я тебя посватаю, женись и конец.

Бартек широко раскрытыми глазами взглянул на Бурду, считая его слова хозяйской шуткой и пожал плечами.

— Высокий порог для моих ног! — ответил он вздыхая.

— Далифур нет! Сирота! Моя сестра взяла ее из милости на воспитание. Конечно, выдавая замуж, дает ей немного денег и кое-что на первое обзаведение. Вот и готова вашеству жена, а что!

— Слишком уж на барыню похожа.

— Э! Э! Только издали!

— Хм! А вы ее знаете и вблизи? — спросил иронически Бартек.

Пан Томаш взял его за ухо.

— Каналья! Откуда такие помыслы?

— Я служил при дворе старосты, этого довольно.

— Но у меня совсем по иному; у меня этого не водится.

— Ох, ох! — проворчал жмудин, наклоняясь еще ниже. — Знаем мы вас! Шляхта, когда едет на праздник в Хорохово с дочерьми, старательно объезжает Зацишки.

Пан Томаш хохотал вовсю.

— Относительно Франки не бойся: это мне запрещено. Она фаворитка моей сестры, с малолетства около нее и днем, и ночью.

Бартек раздумывал.

— Чертовски красива, — промолвил он, — но слишком выглядит барыней.

— А работящая, — добавил пан Томаш, — а кроткая, как голубок!

— Что же вы ее так расхваливаете, словно испорченный товар?

— Шутка шуткой; женись, правда, — приставал Бурда.

— А работящая, — добавил пан Томаш, — а кроткая, с деньгами, коровами, лошадью, овцами, сундуками — словом, очень богатая!

— Франка не на шутку получит приданое, — ответил хозяин, настаивая.

— Эх, если бы это не вы рекомендовали, — засмеялся жмудин.

— А чем я мешаю? Найдешь во мне опекуна, и больше ничего.

— И друга дома, да?

Оба расхохотались, и этим разговор кончился. Бартек вечером отправился на разведку. Равнодушно, между прочим, стал расспрашивать про Франку, пока избегая с ней встречаться. Но все в один голос, словно сговорились, расхваливали ее, не находя ни одного пятнышка.

— Знаете что, — сказал Бартек эконому, выслушав его восторженный отзыв, — вам следует на ней жениться.

— Разве я дурак! — ответил собеседник, махнув рукой!

— Ну! Почему?

— Вы вот будто бы такой хитроумный, — начал эконом с дипломатическим видом, — а такой простой вещи не можете пронюхать. Франка нравится барчуку (барчуками зовут холостяков хотя бы до семидесятилетнего возраста), но он не смеет ухаживать за ней, так как девушка горда, как королева, и только бы его пристыдила. Поэтому он притаился и ждет, а когда он снабдит богатым приданым, смягчит и поручится за какого-нибудь глупца, тогда Франка будет его! А муж?.. О, схватится за голову!

— Такие дела! — воскликнул Бартек. — Вы правы, это вполне возможно.

— Барчук и мне ее подсовывал, и другим еще, — добавил рассказчик; — но мы сами с усами. Франка красива, славные две коровы, прекрасная пара лошадей и прочее, но, но… Это "но" не очень вкусно. Я не люблю дележки.

Бартек серьезно задумался, взял медленно фуражку, бросил всем вокруг "покойной ночи" и ушел, покачивая головой и гадая на пальцах: сойдутся, не сойдутся.

— Э! — наконец, промолвил он: — кто не рискует, ничего не имеет! А ну! Попробую! Если б и случилось самое худшее, так я ведь не первый; а это такое глупое несчастье, что плюнуть на него, а не расстраиваться.

Случайно встретил Франку и поздоровался, сняв фуражку: "Добрый вечер!"

Девушка улыбнулась и, по-видимому, не была настроена против разговора. Бартек медленно проводил ее до соседнего забора и постарался проявить все свое остроумие, развязность и веселость. Гордая и серьезная Франка несколько раз, смеясь, блеснула белыми зубками. Этим на сей раз окончилось.

На другой день маляр несколько раз бросал краски и подходил в кусты сирени поговорить в окошко людской. Франка тоже проходила мимо с ключами гораздо чаще, чем накануне. Хитрый жмудин сообразил, что она ходила в погреб по обходному пути, ссылаясь на то, что там суше.