Садриддин Айни - Бухарские палачи

— Ты, небось, не забыл, — сказал Махмуд-Араб, — о том скандале в квартале Эшонипир, из-за него-то Кори Ибод и угодил за решетку.

— Ясно, не забыл. Меня поразило другое — какими путями он ухитрился выбраться и пролезть в хозяева шариата!

— Фу, ну и нетерпеливый же ты! Кори Ибод пробыл в тюрьме довольно долго. Но... но у него есть брат, старший, он искусный чтец Корана и приближен к кушбеги Насрулло. Догадайся-ка, почему? Потому что своими молитвами якобы помог этому Насрулло снискать благосклонность эмира.

Кушбеги вознаградил эти услуги и вызволил Кори Ибода из тюрьмы. Да не просто вызволил, но и пожаловал ему должности настоятеля в мечети Мехтар-Анбар и преподавателя в медресе.

— Кори Ибод не изменился, голову даю на отсечение, — воскликнул я. — Ну вот, возьмем хоть бы меня. Обряжусь в длиннющий халат, намотаю на башку большущую чалму и, пожалуйста, готов настоятель и преподаватель. Но я же запутаюсь в законах шариата, не смогу истолковать их. Да разве только в этом суть! Людей, оно не сложно оболванить внешним видом, одеждой, но себя-то не проведешь! Сам-то я, вор и палач Хайдарча, знаю себе цену! А этот Кори Ибод, вот уж, действительно, кто без стыда и совести, орет себе на виду у всех: «О шариат!..» Вдруг в это самое время он столкнется нос к носу с Сироджем-дахбоши, что он тогда запоет?

— Чудак ты, право! Я уверен, что все эти заклинания уже давненько примирили Кори Ибода и Сироджа-дахбоши. Они наверняка действуют сообща, — изрек веско Хамра-Силач.

— Факт! — подтвердил Рузи-Помешанный. И чтобы поосновательнее подкрепить свою мысль, добавил: — Лизоблюду, пресмыкающемуся перед кушбеги Насрулло, ничего не стоит поладить с его псом Сироджем.

— Это доказывает, — сказал Маджид, — что Кори Ибод поумнел.

— Хватит вам! Что же ответил тебе Махмуд- Араб? — обратился Хамра-Силач к Хайдарче.

— Хайдарча, приятель, — ответил он мне. —Ты еще не раскусил мулл; если бы ты ведал, какое у них поганое нутро, ты бы тысячу раз вознес хвалу аллаху, что ты вор, а не мулла. Знаешь, ради чего Кори Ибод несет людям мучения и горе? Во имя чего эти расправы, бесчинства, «борьба за святую веру»? Ради одного: удержаться в должности наставника там или мударриса [21] Мударрис — старший преподаватель высшего духовного училища (медресе). , заполучить чин подоходнее.

Эх, дали бы нам свободу, я своими руками вышвырнул бы Кори Ибода из мечети и утопил в болоте Пуштизогон!.. Я на целых пятнадцать лет дольше, чем он, учился в медресе. И что же? Меня будто пришили к ничтожнейшему, нищенскому месту, а этот мерзавец вчера только из тюрьмы, а сегодня — нате, полюбуйтесь! — преподает божью науку и настоятель мечети.

— У вас, на беду, нет покровителя. Почему бы вам не заделаться чтецом Корана? Был бы повод подобраться к самому кушбеги или какому-нибудь нужному человеку из влиятельных сказал я Махмуд-Арабу.

— Пробовал в том году, и мне это удалось; был принят как чтец молитв у Имамкула. Он в ту пору был большой силой при эмирском дворе. Авторитетнее даже кушбеги Насрулло. Я выхлопотал для приятеля своего Асрора должность судьи не за так, конечно, за подношение. Муллу Хамида Савти из Гиждувана пристроил раисом. Когда ж сам нацелился на тепленькое местечко, этот проклятый кушбеги подрубил Имамкула под корень: вступил в сговор с царским консулом и погубили они его интригами — выжили из дворца.

— Имамкул полетел — не первый, не последний, есть еще к кому подладиться. Вся придворная знать уповает на молитвы, как на чудо.

— Собирался было, да разнеслись слухи о свободе. Кабы они оправдались, мелкая сошка, вроде меня, уж выбилась бы в люди... Я завел дружбу с «свободолюбцами», и, когда приспела пора, встал под их знамена, и кричал во всю глотку: «Да здравствует свобода! Да здравствует справедливость!» Между прочим, я с ними долго шел — аж до площади Хиябан. Тут — новый слушок: избиения, аресты, а свободе — конец. Я не растерялся и тихо-тихо, словно случайный прохожий, выбрался из рядов поборников свободы и прямым ходом — к Регистану. Навстречу мне — старый дружок, он служит в эмирской охране, он и шепнул мне: «Эмир отдал тайный приказ арестовывать джадидов; его величество держал совет с важными муллами, и они договорились науськивать народ против джадидов: те, дескать, разрушают святую веру, покушаются на шариат и прочее...»

Хайдарча, друг, когда я узнал эту новость, клянусь, белый свет померк у меня в глазах, задрожал я, как осиновый листок, небо завертелось над головой, словно мельничный жернов...