Эльдар Саттаров - Чао, Вьетнам

Чтобы избавиться от неприятного осадка в душе и от косых взглядов начальника, я ушел из НИИ в проектно-конструкторское бюро по разработке новых видов оборудования для использования в шахтах и рудниках Казахской ССР, заместителем директора. С не меньшим энтузиазмом я занялся проектированием тяжелого шахтного оборудования. Цветная металлургия СССР испытывала растушую потребность в передовых технологиях такого типа.

Когда я защитил диссертацию в Москве, у нас родился сын Алик. Помню, как приехал за Венерой в родильный дом на Басенова, а она уже стояла с малышом на крыльце, в своем легком халатике. Весь двор больницы белел от нарядов из тысяч молочных лепесточков, в которые оделись цветущие абрикосовые деревья. Я подумал о том, что, когда дети подрастут, мне хотелось бы отвезти их на море – возможно, шум морских волн поселится в их сердце так же прочно, как в моем, ведь я с детства мечтал стать капитаном морского судна дальнего плавания. Наверное, я стал бы им, если бы не война. Впрочем, тогда у меня не было бы моей Венеры и моих детей.

В тот год армия США потерпела сокрушительное военное поражение во Вьетнаме. В Париже делегациями двух сторон было подписано «мирное соглашение», но оно было таковым только по названию. Даже беглое знакомство с этим документом позволяет любому здравомыслящему человеку сделать адекватный вывод о его содержании – полная безоговорочная капитуляция проигравшей стороны, представленной правительством США. Отслужившему свое марионеточному правительству Южного Вьетнама была уготована незавидная участь всех других друзей Америки, которые ее больше не интересуют. Президент Никсон любезно сервировал стол и поднес блюдо с марионетками на съедение генералу Зиапу В обмен ему удалось выторговать незначительные подачки вроде репатриации части американских военнопленных.

На участке, занятом дивизией Хайфонца, список высших офицерских чинов, подлежавших отправке на родину, по введенному им же распорядку утверждался лично комдивом, то есть им самим. Ознакомившись с делом полковника морской пехоты Джорджа Смита, он решил взглянуть на него лично. Смит в свое время отвечал за некоторые участки, где, согласно скупой фронтовой хронике, были отмечены неоднократные факты спланированных акций геноцида в рамках тактики «выжженной земли», применявшейся американцами до утечки в прессу кадров с убийствами младенцев в мирных селах. Когда полковника ввели, его лицо, с курьезно изогнутым налево носом, показалось Хайфонцу смутно знакомым, особенно его глаза. Говорят, что с годами у человека не меняются глаза и улыбка. У Смита были пустые, равнодушные и нагловатые глазки изувера. Хайфонец подошел к нему, пытаясь нащупать в памяти смутный образ, размытый безвозвратно утекающим временем. Вблизи лицо молодого некогда Смита плавно проступало все четче и четче из-под маски «этиловых» морщин, характерных для сильно пьющего мужчины. Образ распоясавшегося молодчика из жаркой калифорнийской ночи рвался наружу из подсознательных, ассоциативных слоев памяти Хайфонца.

– А ведь мы с вами где-то уже виделись, мистер Смит, – сказал Хайфонец на своем ломаном английском, пытливо всматриваясь в лицо американца.

– Со мной? – расплылся в глупой улыбке Смит. Его верхняя губа невольно обнажила выдающуюся вперед лошадиную челюсть. До отъезда домой после этой последней протокольной формальности оставались считаные часы. – Это вряд ли, мистер.

– Лос-Анджелес, Пико-Юнион, сорок третий год, «зуты», – сказал, как отчеканил, Хайфонец. Он окончательно признал Смита по его запоминающейся ухмылке. Когда тот пинал лежачего Стрижа, он ухмылялся точно так же. – За что ты ударил моего друга Стрижа?

– Ты был там?! Это ты?! – в глазах Смита промелькнул неподдельный ужас.

Хайфонец снял фуражку и, коротко размахнувшись, от души припечатал Смита лбом в переносицу. Американец упал на колени, отчаянно пытаясь вправить руками изогнувшийся вправо нос. Отвернувшись, Хайфонец надел фуражку и бросил охранникам через плечо:

– В Пуло-Кондор его. В яму с водой. Пусть еще посидит.

На пути в Пуло-Кондор Смит попал в ханойскую тюрьму для американских пилотов, известную среди них под названием «Ханой Хилтон». В тот момент, когда решетчатая дверь камеры с лязгом захлопнулась за ним, мимо проводили освобожденного по «мирному соглашению» пилота Маккейна. Заглянув в камеру и узнав Смита, выигравшего у него тысячу баксов в блек-джек в сайгонском казино «Мажестик», Маккейн громко присвистнул и, удаляясь, крикнул ему: