Эльдар Саттаров - Чао, Вьетнам

Как-то раз Марат, с которым мы случайно встретились в нархозе, пригласил нас с Баком на вечеринку в медицинский институт. Мы с удовольствием откликнулись на приглашение и отправились туда в компании друзей Марата. В вестибюле было шумно, темно.

На крылечке курили стиляги. Как только я появился на танцполе, я услышал, что люди вполголоса говорят обо мне: «Это же тот самый парень, король твиста». Меня тогда уже начинали узнавать на танцевальных вечеринках города из-за того, как я танцевал твист. Разумеется, когда заиграл рок-н-ролл, я был уже в центре круга и люди расступались, уже громко обмениваясь мнениями: «Нет, вы видали? Посмотрите, феноменально! Он двигается, как на шарнирах». Некоторые парни начали, как водится, подражать мне, старательно копируя мои движения. И в этот момент я увидел ее. Женщину своей жизни. Венеру. Она стояла у стены с бокалом лимонада, смотрела на меня, и в ее глазах читалось по-детски наивное, простодушное изумление. В этот момент к ней подошел Марат и поцеловал ее в щечку. Обернувшись, он увидел меня и замахал мне рукой. Я тоже подошел.

– Знакомься, Туан, это моя землячка, Венера.

– Очень приятно, Туан. – Я протянул ей руку, она робко подала свою, и я ее галантно поцеловал. Мне показалось, что она чуть не отдернула руку от испуга.

На следующий день я разыскал Марата, узнал ее координаты и пригласил ее на ужин. Она согласилась, и я отметил про себя, как непритворно и невинно она выражает свою радость. Я отвел ее в кафе «Акку», в одном из центральных парков, там, где под летней террасой по глади бассейна неспешно скользят белые лебеди. В отличие от Москвы, шашлык здесь делали из небольших кусочков баранины, но он был очень вкусным, даже Венера ела с аппетитом, хоть она и ела мало, как птичка, я заметил. К баранине я заказал белое вино «Ркацители».

Потом мы бродили по тенистым аллеям, уютно скрытым за шумными проспектами в самом центре города. Мы говорили обо всем на свете. Больше всего меня поразило то, как много у нас было общего. Бывает такое родство душ, которое угадывается сразу. Наши взгляды были устремлены в одном направлении. Ее глаза обладали удивительным свойством менять свой цвет с серого на небесно-голубой или зеленый в зависимости от настроения. На улице Калинина, которую мы называли Бродвеем, к нам подошли двое парней в брюках-дудочках и цветастых рубашках. Они непременно хотели поздороваться за руку и познакомиться со мной.

– Братан, а ты клево танцуешь твист, – сказал один из них.

– Спасибо! Главное, чтобы музыка была подходящая, а танец приходит уже под нее.

– А мы скоро организуем свою группу, хотим играть рок-н-ролл. Если получится, приходи на наши концерты, – пригласил другой, попыхивая папироской, лихо зажатой в зубах.

– Обязательно, ребята.

Я проводил Венеру до дверей ее общежития, и она сказала мне, что уже сдала последний экзамен и завтра уезжает к себе в Павлодарскую область.

– Почему ты так погрустнел, Туан? – спросила она. – Мы еще обязательно с тобой встретимся, верь мне.

– Хорошо, я буду ждать, – просто ответил я.

Но уже на следующий день я понял, что не могу жить без нее, а через неделю я засобирался в дорогу – за ней. Со мной случилось что-то совершенно новое, до тех пор неизведанное – я вдруг осознал, что если я буду просто сидеть и ждать Венеру в Алма-Ате, то судьба может отнять у меня некий редкий шанс, выпавший на мою долю, что знакомство и дружба с этой девушкой уже стали мне дороже всего на свете. Это была не какая-то прихоть, это была реальность, которая настойчиво и властно диктовала мне необходимость действовать, и действовать немедленно. Магия может пропасть, если не сделать ничего для того, чтобы сохранить ее, для того, чтобы она продолжалась вечно. Все должно когда-то заканчиваться, это известно всем, но некоторые, крайне редкие явления человеческой жизни оказываются порой сильнее времени. Мне предстояло убедиться в том, что в мою жизнь пришло именно такое неувядающее явление, потому что, прислушиваясь к игре жара и холода в своем сердце, я уже тогда понял, что в нем расцветает великая любовь, чувство до тех пор неведомое простому партизану.

Однокурсник, кореец Дима Хен, вошел в мое положение и дал мне свой студенческий билет. Дело в том, что я был под особым надзором органов госбезопасности: покидать Алма-Ату и путешествовать по стране мне было строго запрещено. Тем не менее мое дело было настолько важным, что мне стало наплевать на запрет. По пути на вокзал я трижды менял троллейбус, а от проспекта Абая до гастронома «Столичный», что на Калинина, специально прошел пешком, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста. Купив по Диминым документам билет на ближайший поезд, я взял свежий номер «Известий», проткнул его пальцем посередине и скрылся за развернутой газетой в дальнем углу зала ожидания, внимательно наблюдая за публикой, наводнявшей вокзал. На свой поезд я запрыгнул за полминуты до отхода, и мне пришлось пройти по всему составу, чтобы найти свое купе. Хвоста за мной не было.