Александр Филимонов - Проигравший.Тиберий

И тому подобная ерунда — пусть отцы сенаторы пускают газы от напряжения, пытаясь понять, чего от них хочет их старый и больной император.

Как-то Тиберию пришло в голову устроить настоящий переполох в сенате. Для этого нужно было немного — всего лишь появиться там. Он не был в Риме уже много лет. Но ради такого развлечения решил даже пренебречь давним предсказанием Фрасилла о том, что в столице ему угрожает опасность.

Тиберий объявил сборы. И все уже было готово, и корабли, готовясь отплыть, ловили попутный ветер парусами. Но перед тем, как сесть на корабль, Тиберию захотелось попрощаться со своей «змейкой». Он подошел к клетке и — о, ужас! — увидел, что чудовище сдохло и неподвижно лежит, облепленное черными муравьями. Это был знак — не трогайся с места, иначе римская чернь убьет тебя и пожрет твою плоть!

Он и раньше раза два пытался доехать до Рима, но каждый раз какое-то предчувствие останавливало его, настроение портилось, и он поворачивал обратно. А неплохо было бы побывать в своем доме на Палатине. Перед смертью?

После случая со «змейкой» Тиберий о Риме больше не вспоминал.

Тиберий хотя и любил жаловаться на болезни, но на самом деле никогда не болел. Иногда ощущал лишь слабость в ногах, иногда — головокружение, происходящее большей частью оттого, что перебрал возбудительных средств.

Поэтому Тиберий, не знавший, что такое настоящая болезнь, не умел болеть и беречься. И когда, будучи по делам в кампанском городке Астуре, он впервые почувствовал недомогание — сильные боли в боку, помутнение в глазах и жар, — то отнесся к своим ощущениям скорее с интересом, нежели с тревогой. Однако врачи переполошились и заставили Тиберия лечь в постель.

— Глупости, — ворчал он. — Я столько лет спал на голой земле — и ничего. Это из-за ваших лекарств со мной такое творится. Горячая баня и две-три чаши хорошего вина — это все, что мне сейчас нужно. Вот погодите, я встану — и возьмусь за вас!

Но сам видел, что встать не может. И видел также, что положение серьезное — слишком уж бегали глаза у врачей, суетящихся возле его постели, да и вообще — вокруг начались какие-то перешептывания, переглядывания, тихие напряженные разговоры — а ведь всем было известно, что император терпеть не может, когда шепчутся.

Потом вдруг он словно проснулся и долго с удивлением рассматривал людей, наклонившихся над ним, постепенно узнавая своего врача Харикла, а также Калигулу, закусившего губу, а ведь Калигула был в Риме.

— Как ты здесь оказался? — спросил Тиберий.

— О цезарь, — ответил за него Харикл. — Ты был без сознания целых два дня. Почти не дышал! Прости, но мы послали за твоим сыном.

— Два дня? — без удивления спросил Тиберий, — То-то я гляжу — все будто незнакомое. Но я чувствую себя хорошо. Помоги мне встать, Харикл!

Не обращая внимания ни на какие уговоры, он с трудом, будто заново учась пользоваться своим длинным костистым телом, поднялся, кряхтя и постанывая. Оттолкнул поддерживающие его услужливые руки.

— Я могу сам.

И действительно, без посторонней помощи сделал несколько довольно уверенных шагов по комнате.

— Харикл! Я не ел и не пил два дня! — В голосе Тиберия звучали привычные сварливые нотки. Но всем было ясно, что император страшно доволен. Еще бы — ведь он обманул свою смерть, а она приходила за ним и держала его за руку.

Немедленно начались приготовления к обеду, хотя было довольно раннее утро. Впрочем, обедом это можно было не считать — Тиберий ел один, никого не приглашая с собой за стол. Да никто и не решился бы разделить трапезу с императором, который словно не ел, а праздновал свою очередную победу над смертью.

Он жевал, не ощущая ни голода, ни вкуса еды. Жевал с силой, кому-то доказывая, что жив, здоров и полон желаний. «Калигула, наверное, огорчен, — думал Тиберий, — Уже готовился принимать поздравления — а я очнулся, И вот, сижу, ем и пью вино. Это хорошее вино, но, кажется, мерзавцы слишком сильно разбавили его».

— Налейте мне неразбавленного! — потребовал Тиберий, со злорадством наблюдая за тем, как вымученно улыбается Калигула.

Поев, он почувствовал себя совсем хорошо.

— Собирайтесь! — велел он, — Мы едем на остров. Здешний воздух мне вреден, слышишь ты, Харикл? Даже я это понимаю, а я ведь не врач, как ты!

Он верил, что на милом острове все его болезни от него отступятся. Скорей на Капри!

Он даже хотел ехать верхом, только на спокойной пожилой лошади, которая идет хоть и медленно, зато не трясет. Его едва уговорили сесть в коляску.