Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

— Почему же ты, Гиркан из рода Маккавеев, сын царя Александра, не остался с нами, а бежал к римлянам, чтобы повести их на священный город Иерусалим? Ты говоришь здесь о буре, но ты сам накликал эту бурю. Мы не верим тебе, ты обманываешь нас. Ты предал нас и наши святыни, ты предал своего брата и передал его в руки наших врагов! — Он возвысил голос и крикнул, обводя взглядом толпу: — Кто поверит человеку, предавшему брата своего?!

Гиркан со спокойным лицом выслушал брошенные ему обвинения и вдруг, вытянув руку, коснулся указательным пальцем груди молодого воина, выговорил с неожиданной яростью:

— Я знаю тебя — ты Саул, сын Симона, мужа, казненного еще в правление моей матери, царицы Александры. Его казнили за злоупотребления, за присвоение государственных денег. Богатства, которое нажил не он, а отцы тех, кто стоит сейчас на этой площади. Тебе было что терять, когда умерла моя мать, а я стал первосвященником. Ты и такие, как ты, соблазняли моего брата поднять мятеж. Ты и такие, как ты, ввергли нашу страну в смуту и беззакония. Ты говоришь мне о родине, а сам думаешь о власти, о сохранении богатств, которые тебе не принадлежат. Я не уходил из Иерусалима, я бежал, потому что ты и такие, как ты, искушали моего брата похитить власть, врученную мне Богом. Слушайте, люди! — прокричал Гиркан, снова высоко подняв руку. — Что вы хотите сохранить — независимость или святыни?! Если мы станем противиться судьбе, мы потеряем и то и другое. Если же сумеем переждать бурю, мы сохраним наши святыни. А сохранив святыни, мы останемся избранным народом, потому что без святынь народ — всего лишь толпа, орущая на разные голоса. Такая же толпа, как и та, что поклонялась Золотому Тельцу, когда пророк Моисей сошел с Синайской горы и принес закон, начертанный на скрижалях Богом. Если вы стали толпой, то слушайте искусителей, таких, как этот Саул. Если же вы еще народ, то прислушайтесь к голосу благоразумия! Я буду ждать и верить. А теперь я уйду.

Он опустил руку и дотронулся кончиками пальцев до плеча Ирода:

— Иди за мной, Ирод.

И он направился к воротам, и толпа расступилась перед ним. Ворота же, лишь только он достиг их, раскрылись перед ним как бы сами собой.

Гиркан шагал широко и твердо, помогая движению энергичными взмахами рук. Ирод, как и в те минуты, когда они входили в город, едва поспевал за ним.

Когда же они отдалились от крепостных стен более чем на сто шагов, Гиркан остановился и проговорил с одышкой и дрожью в голосе:

— Помоги, Ирод, мне не дойти самому.

Ирод шагнул к первосвященнику и с особенной бережностью поддержал его.

Вернувшись из города, Гиркан упросил Помпея на два дня прекратить всякие военные действия.

— Прошу тебя, о великий Помпей, поверить мне. Нужно дать время, чтобы сомневающиеся и боящиеся присоединились к моим сторонникам.

Помпей согласился, хотя и не сразу. Если посольство этого первосвященника окажется удачным и защитники откроют городские ворота перед его легионами, то это обстоятельство конечно же облегчит его задачу. С другой стороны, получалось, что осаду ведет не он и не римское войско, а Гиркан с Антипатром — каждый поодиночке добиваясь того, чего сам Помпей не может добиться вот уже около двух месяцев. Он не привык делить победы с кем бы то ни было и с презрением смотрел на дела политиков. В другое время он не стал бы пользоваться услугами этих варваров. Но в преддверии скорого триумфа в Риме совсем не хотелось класть у стен города несколько тысяч своих легионеров. И, изобразив, что он милостиво снисходит к горячим просьбам первосвященника, Помпей уступил.

Антипатр встретил возвратившегося сына с радостью и нежностью. Ирод был задумчив, сдержанно отвечал на вопросы и радостные восклицания отца.

— Я понимаю, — говорил Антипатр, уже в который раз нежно прижимая сына к груди, — тебе пришлось пережить такое… Отдохни, успокойся, приди в себя. Сейчас я не буду занимать тебя делами службы.

— Я не устал, — ответил Ирод, — и дело не в пережитом страхе. Ты не поверишь, отец, но я почти не испытывал его. Меня поразило… — Он не договорил и отвел глаза в сторону.

— Что же так поразило тебя? — заглядывая в глаза сына, спросил Антипатр, — Враждебность толпы, близость смерти? О да, я хорошо понимаю тебя.

Ирод отрицательно покачал головой:

— Нет, отец, меня поразил первосвященник. Я не ожидал от него такого самообладания и такого… мужества. Он всегда казался мне слабым и, наверное, был таким. Но там, в городе, когда ревущая толпа окружила нас… Нет, отец, в человеке есть что-то такое, что не проявляется в обычной жизни. Ты знаешь, я вдруг увидел в нем настоящего царя. И еще я… — Ирод запнулся, взглянул на отца виновато и договорил совсем тихо: — Я верил в искренность его слов. И думаю, люди верили в них так же, как я.