Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

Ирод хотел продолжения разговора, но отец сказал:

— Мне надо отдохнуть, — и указал рукой в сторону двери.

Выйдя от отца, Ирод подумал с горечью: «Почему судьба столь несправедлива и я не родился римлянином!»

После посещения дворца Помпея прошел день, второй, третий. Ожидание сделалось томительным. С утра Антипатр выходил из дома и возвращался только вечером — озабоченным, усталым. Перебросившись несколькими ничего не значащими фразами с сыном, он шел в покои Гиркана и оставался там до поздней ночи. Однажды, когда Ирод спросил отца:

— Мы долго пробудем здесь? — Антипатр взглянул на него так, как будто сын спросил его о чем-то запретном, недовольно бросил:

— Не знаю.

Гиркан за это время только раз или два покидал свою комнату. Лишь однажды вышел во двор. Встретившись с Иродом на лестнице, посмотрел на него невидящим взглядом, словно не узнавая. Бодрость и уверенность, что так неожиданно проявились в нем по дороге в Дамаск, снова покинули его. Он сгорбился еще больше, а всегдашняя бледность лица теперь отдавала желтизной.

Когда Гиркан, так ничего и не сказав, прошел мимо Ирода, тот с презрением посмотрел ему вслед. Этот жалкий сгорбленный человек олицетворял для Ирода землю и народ, где родился и жил он сам, где ему суждено, наверное, провести всю жизнь. В лучшем случае — тихую и сытую, а в худшем — жалкую и тревожную. И значит, не будет он скакать на боевом коне во главе огромного войска, занимающего собой всю ширь взгляда, от горизонта до горизонта. Его конь, слепо ударяя копытом, не будет рушить дома и крепостные стены, отсюда, с высоты седла (как виделось Ироду), казавшиеся крошечными. И никогда весь мир не ляжет у его ног. И никогда он, одетый в простую белую тунику, не будет сидеть в парадном зале дворца, в кресле на возвышении, решая судьбы народов и государств. Он не родился римлянином, он даже не родился иудеем.

Как-то он спросил отца:

— Кто мы?

Думал, что отец гордо ответит: «Мы идумеи!», но получил странный ответ:

— Люди!

Да, люди, как и все, но получается, что все-таки хуже и ниже людей. Он помнил детские игры, и вдруг особенный взгляд товарищей и презрительное: «Идумей!» Ему хотелось сказать отцу: «Нет, мы не люди, мы идумеи!», но не сказал.

На четвертый день, утром, явился, солдат от Помпея.

— Помпей Магн желает, чтобы первосвященник Иудеи сопровождал его в поездке.

Гиркан сам спросил солдата:

— Но куда Помпей Магн пожелал отправиться?

Вместо ответа солдат проговорил, холодностью тона

скрывая презрение:

— Помпей Магн просит поторопиться. Он выезжает теперь же.

Сказав это, солдат повернулся и ушел. Гиркан посмотрел на Антипатра, ища объяснений, но тот глядел в спину удаляющегося солдата, и Гиркан обратился к Ироду:

— Прикажи готовить лошадей.

Когда они подъехали к дворцу, на площади уже выстроились четыре когорты из легиона претора Скавра. Командовавший оцеплением центурион пропустил первосвященника и указал место на площади, где ему следует ожидать выезда римского полководца.

Скоро в воротах дворца, окруженный пышной свитой, показался Помпей. Он был великолепен. Поверх туники на нем был позолоченный панцирь с изображением Медузы Горгоны на груди, стянутый в талии кожаным ремешком, отделанным серебряными насечками.

На богато украшенной перевязи висел тяжелый испанский меч. Голову покрывал серебряный шлем с высоким шишаком. Рыжая кобыла под Помпеем высоко держала голову и косилась по сторонам налитыми кровью глазами. Помпей поднял правую руку, вытянув ладонь, и ряды легионеров ответили дружным приветствием.

От свиты отделился всадник и подъехал к Гиркану. Проговорил с коротким кивком:

— Помпей Магн приглашает иерусалимского первосвященника присоединиться к его свите.

Гиркан, переглянувшись с Антипатром, тронул коня и крупной рысью последовал за удаляющимся Помпеем. Они присоединились к свите и ехали так до ворот города. Но сразу же за крепостным валом Помпей, обернувшись, поманил первосвященника коротким жестом руки.

Терпеливо выслушав многословное приветствие Гиркана, Помпей сказал, ободряюще улыбнувшись:

— Я хочу, чтобы ты проводил меня до Пеллы. Я еду навестить моего вольноотпущенника Деметрия, юношу, которого я люблю как сына. — Он сделал паузу, ожидая ответа Гиркана, и тот, почтительно поклонившись — пригнул голову, едва не коснувшись гривы коня, — ответил:

— Великий римский полководец оказывает незаслуженную честь несчастному изгнаннику. Я счастлив находиться рядом с великим владыкой мира.