Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

— Это бунт, бунт! Они посмели привлечь к суду человека, служащего делу Рима! Они посмели угрожать судом моему другу и гостю! Они горько пожалеют, безумцы, я сам явлюсь в Иерусалим во главе двух легионов, и тогда!..

Прокуратор снова хлопнул по столу ладонью и позвал секретаря. Лишь только встревоженный секретарь показался в дверях, Секст Цезарь велел ему подготовить приказ о вступлении легионов в Иудею. Секретарь утвердительно кивнул и, быстро взглянув на Ирода, ответил:

— Я сейчас же подготовлю такой приказ.

Он удалился, а прокуратор еще некоторое время кричал, взмахивал руками, называл первосвященника и членов Синедриона заговорщиками и врагами Рима. Лицо его из красного сделалось багровым, Ирод испугался, как бы прокуратора не хватил удар.

Наконец обессиленный прокуратор опустился в кресло, сидел согнувшись, тяжело и со свистом дыша, уставившись неподвижным взглядом в пол. Ирод подождал некоторое время и осторожно, ступая на носки, вышел.

Только следующим утром прокуратор прислал за ним. Сказал, глядя чуть выше глаз Ирода, что ему нечего опасаться и что он уже отослал первосвященнику письмо, где приказывал оставить Ирода в покое, а в случае неповиновения грозил жестоким наказанием. Ирод низко склонился перед прокуратором, пробормотал слова благодарности. С минуту он не распрямлялся, не в силах стереть с лица досаду. Он не очень верил вчерашним угрозам прокуратора прийти в Иерусалим с двумя легионами. Нынешний правитель Рима Гай Цезарь вел тонкую политику на Востоке, и ему вряд ли понравились бы грубые методы Секста Цезаря — военная операция по такому ничтожному поводу. Огонь недовольства был загнан внутрь и пока не вырывался пожаром восстаний, незачем было раздувать его опрометчивыми и опасными действиями. Ирод понимал это, но все же был раздосадован. Он уже представлял себе, как вместе с легионами римлян осаждает Иерусалим, как солдаты врываются в город, как… Но что думать о несбыточном! Ирод распрямился и попросил разрешения прокуратора покинуть Антиохию.

Он не боялся суда Гиркана и Синедриона, он даже желал его, как желал всякого обострения обстановки — он верил в свою энергию, силу, в свою звезду. Поучения отца быть терпеливым, подниматься к власти медленно, выверяя каждый свой шаг, сейчас казались ему особенно наивными и были неприемлемы. Если бы он, как учил отец, выжидал и присматривался, то до сих пор прозябал бы в Галилее, занимаясь скучными делами и чувствуя себя отверженным и всеми забытым. Но он не выжидал, а действовал решительно и смело. Пусть слишком смело, слишком решительно, рискуя проиграть все, чего достиг. Но он выиграл, добился благоволения прокуратора Сирии и теперь может не опасаться ничтожного и трусливого Гиркана и жалких стариков из Синедриона. Ему нечего ждать, они никогда не отдадут ему власть, он должен взять ее силой. А если кто-нибудь попытается помешать ему, даже отец, то тогда… Ироду не хотелось думать о том, что же он сделает, если Антипатр попытается помешать ему, и он просто уверил себя, что этого быть не может.

Покинув Антиохию, он направился в Галилею, собирая свои разрозненные отряды в единое войско. За время его отсутствия войско это еще приумножилось и теперь насчитывало до восьми тысяч воинов. При необходимости он в короткое время мог увеличить его вдвое. Брат Иосиф писал Ироду из Массады, что сможет набрать для него от пяти до восьми тысяч добровольцев. Ирод уже представлял себе, как во главе пятнадцати тысяч отборных воинов подходит к стенам Иерусалима. Впрочем, он был уверен, что для теперешнего Иерусалима хватит и восьми.

Не вступая в Годару, войско Ирода походным маршем двинулось на Иерусалим. Втайне он понимал, что не посмеет осадить город — это навлекло бы на него гнев не только отца и брата, но, главное, прокуратора Сирии. Нет, он не собирался устраивать осаду, но он хотел продемонстрировать свою силу. Пусть почувствуют, что Ирод не просто начальник над какой-то там Галилеей, но реальная угроза их власти. Пусть знают, пусть боятся!

Каждый раз в ночные часы, когда войско останавливалось на отдых, Ирод подолгу наблюдал за своей звездой. Звезда двигалась к Иерусалиму вместе с ним, сопровождая, и каждую следующую ночь она разгоралась все ярче и ярче.

До города оставалось всего два перехода, когда ранним утром Ирод увидел всадников, скачущих навстречу. Их было около сотни. Еще до того, как он успел разглядеть лицо, в переднем всаднике Ирод узнал отца. Вся его прежняя и казавшаяся неколебимой решимость исчезла в один миг, он почувствовал себя провинившимся подростком и, шагом тронув коня, поехал навстречу.