Говард Фаст - Спартак

— Ты меня пугаешь, сказала Елена. — Знаешь ли ты, какую картину ты изобразил?

Цицерон кивнул и внимательно посмотрел на нее. Она была тронута, когда он взял ее руку в свою, она остро ощутила исходящее от него тепло. Вот молодой человек, не намного старше ее самой, который был глубоко обеспокоен вопросами, касающимися судьбы и будущего нации. Это напомнило рассказы, которые она слышала о старых временах, смутно вспоминаемые истории из ее детства. Цицерон отложил рукопись и начал мягко гладить ее по руке, а затем наклонился и поцеловал ее. Теперь она вспомнила знаки наказания, гниющую, съеденную птицами, испеченную солнцем плоть мужчин, которые были распяты вдоль Аппиевой дороги; только теперь это уже не было ужасно; Цицерон создал тому логическое обоснование, но затем, за всю свою жизнь она не могла вспомнить содержание его рассуждений.

— Мы самые необычные люди, наполненные большой способностью к любви и справедливости, — подумал Цицерон. Он почувствовал, когда начал заниматься любовью с Еленой, что наконец то эта женщина поняла его. Тем не менее это не уменьшило ощущение власти, которое обладание ею принесло ему. Напротив, он чувствовал себя полным силы, расширением власти — и это было то самое расширение, если сказать по правде, составлявшее логику им написанного. В момент мистического откровения, он увидел, что сила его чресл соединена с той силой, которая сокрушила Спартака и раздавит его снова и снова. Глядя на него, Елена внезапно с ужасом поняла, что его лицо было полно ненависти и жестокости. Как всегда, она подчинилась со страхом и отвращением к себе.

Из-за полной усталости и эмоционального потрясения, Елена наконец — то уснула окончательно, и кошмар наяву, который всегда отмечал ее отношения с мужчиной, превратился в странный и тревожный сон. Мечта объединила реальность и нереальность, таким образом, что их было трудно разделить. Во сне она вспомнила время на улицах Рима, когда ее брат, Гай, указал ей на Лентула Батиата, ланисту. Это было около семи месяцев назад, и всего за несколько дней до того, как Батиату перерезал горло его Греческий счетовод — поговаривали, в ссоре из — за женщины, которую Грек приобрел на деньги, украденные у ланисты. Батиат сделал себе что-то вроде репутации из — за связи со Спартаком. На этот раз он был в Риме, чтобы защищать себя в судебном процессе об одним из его домов; семьи шести арендаторов, которые были убиты, рухнувшим домом предъявили ему иск.

Во сне она вспоминала его очень хорошо и, как правило, огромным, ковыляющим продуктом переедания и разврата, который не нанимал носилок, а ходил обернутый в большую тогу, постоянно откашливался и отхаркивался, отгоняя просящих милостыню уличных мальчишек тростью, которую он носил с собой. Позже, в этот день, она и Гай остановились на Форуме и просто случайно оказались в суде, где защищался Батиат. Во сне все было таким — же как в жизни. Судебное заседание происходило на улице. Здесь роились зрители, бездельники, женщины, которым было некуда спешить, молодые горожане, дети, люди из других стран, которые не могли покинуть великий город без свидетельства знаменитого римского правосудия, рабы идущие по своим делам или с неким поручением — действительно, казалось чудом, что из такой толпы можно извлечь хоть какой — то аргумент, а не то что справедливость; но именно так проходили суды, неделю за неделей. Батиат был допрошен, и отвечал на вопросы бычьим ревом, и все это снилось ей так, как оно было на самом деле.

Но потом, как это бывает во сне, она оказалась без всякого перехода стоящей в спальне ланисты, наблюдая за Греком — счетоводом, подходящим с обнаженным ножом. Нож был изогнутой сикой, которой сражаются Фракийцы на арене и на полу в спальне была арена, или песок, так как оба являются одним и тем же словом на латыни. Грек рубил по песку с осторожным равновесием Фракийца, и ланиста, проснувшись и усевшись на своей кровати с ужасом наблюдал за ним. Никто не проронил ни слова или звука. Затем, рядом с Греком появилась гигантская фигура, могучий, бронзовый человек в доспехах с головы до ног, и Елена сразу поняла, что это Спартак. Его рука сомкнулась на запястье счетовода и слегка сжала, и нож упал на песок. Тогда бронзовый, красивый гигант, который был Спартаком, кивнул в сторону Елены, и она взяла нож и перерезала горло ланисты. Грек и ланиста исчезли, и она осталась с гладиатором; но когда она распахнула ему объятия, он плюнул ей в лицо, повернулся на каблуках и ушел. Тогда она побежала за ним, хныкала и умоляла его дождаться ее, но он исчез, и она осталась одна в бескрайнем пространстве песка.