Говард Фаст - Спартак

Но не все, чей урожай погиб, смиренно приняли эту долю. Спартак, его братья и сестры и некоторые другие жители деревни бежали в леса, которые произрастали к северу от них, леса, которые простирались в дикие Альпы. Там они жили бедной и жалкой жизнью на желудях и орехах, и мясом той немногой дичи, которую они смогли убить; но когда большая вилла была построена на землях, что когда-то принадлежали им, они спустились и сожгли эту виллу и взяли все, что смогли унести.

Затем, в леса вошли солдаты, и крестьяне присоединились к горным племенам, чтобы сражаться с солдатами. К ним присоединились беглые рабы, и год за годом бушевала война обездоленных. Иногда их силы терпели поражение от солдат, а иногда силы повстанцев были такими, что они могли спуститься на равнины, и жгли и грызли и грабили.

Таким был образ жизни сына Спартака, он жил и умер, умер в борьбе и насилии, как и его отец. Истории, которые он рассказывал своим сыновьям, были менее ясными, менее фактическими. Истории стали легендами, а легенды стали символами, но война угнетенных против тех, кто их угнетал продолжалась. Это было пламя, которое пылало сильнее или слабее, но никогда не гасло — и имя Спартака не погибло. Это был не вопрос наследования по крови, а наследование через обычную борьбу.

Придет время, когда Рим будет растерзан — не только рабами, но рабами, крепостными, крестьянами и свободными варварами, которые присоединились к ним.

И до тех пор, пока люди трудились, а другие люди брали и использовали плод того, кто трудился, имя Спартака вспоминалось, временами шепотом, а в иные времена выкрикивалось громко и ясно.

New York City

June 1951