Карин Эссекс - Клеопатра

— И где бы ты хотел встретиться с ней? Могу я предложить в качестве места встречи Дамаск? Ее можно принять там, но никак не в Александрии, где ее считают мятежницей. Она официально свергнута с престола.

— Что ж, мы об этом позаботимся. Пусть она явится во дворец.

— Во дворец? — переспросил евнух, как будто ему показалось, что он ослышался.

— Да, именно там я намереваюсь остановиться. Идем, мальчик, — обратился римлянин к царю. — Давай пойдем к тебе домой. Мы с тобой должны подружиться. Как нам пройти во дворец?

Цезарь подал своим сопровождающим знак следовать за ним. Отборная охрана быстро привлекла всеобщее внимание, подняв фасции завоевателя — его личные атрибуты.

Прежде чем им удалось покинуть причал, Цезарь и его люди столкнулись с небольшим отрядом солдат. «Что нужно этим людям?» — подумал Цезарь. Наконец он осознал, что александрийских воинов оскорбил вид фасций. Они, должно быть, подумали, что он уже считает Александрию своей. Ну да, считает. Почему нет? Но он не намеревался начинать стычку.

Цезарь жестом приказал своим людям не реагировать, однако было уже слишком поздно. Несколько его солдат сцепились с александрийцами. Цезарь увидел, как один из римлян осел наземь, когда темнокожий грек пырнул его мечом в живот.

— Отзови их, — потребовал Цезарь у царя. — Отзови их, или умрешь.

Цезарь схватил мальчика за плечи. Потиний, встревожившись, приказал командиру египетского отряда прекратить сражение. Солдаты отступили.

— Вот видишь, великий Цезарь, ты здесь не в безопасности.

— Ерунда. Я Цезарь, и для меня любое место безопасно.

Евнух не знал, что на это ответить. «Он научится, — подумал Цезарь. — Конечно, если проживет достаточно долго для этого».

— Немедленно позаботьтесь о раненом, — велел Цезарь командиру своей охраны. А потом повернулся к мальчику-царю. — Так где же находится твой дворец?

— Если кто-нибудь и отправится на встречу с Юлием Цезарем, то это буду я.

Клеопатра была непреклонна. Она упрямо смотрела на своих приближенных: Гефестиона, Архимеда и пирата Аполлодора. Несмотря на тяготы изгнания, эти трое оставались ее верными и проницательными советниками. И все же как они могли вообразить, будто она позволит кому-нибудь из них вместо нее отправиться на самую важную в ее жизни встречу? Она обводила взглядом сидящих и раздумывала, кто из этих людей мог бы вести переговоры с Юлием Цезарем лучше, чем это сделает она? Кто из них обладает таким образованием, таким знанием языков, включая родное наречие Цезаря? Кто, кроме нее, умеет с таким знанием дела говорить об искусстве или философии — а она знала, что Цезарь интересуется и тем, и другим? Кто из них так хорошо осведомлен о подробностях римской истории, кто сидел за пиршественным столом у Помпея Великого, когда тот ласкал прекрасную грудь Юлии, дочери самого Цезаря?

Архимед примирительно сказал:

— Цезарь уже достаточно ясно проявил свои намерения. Он хочет заключить мир между тобой и твоим братом. Он уже стал задушевным другом царя. Ты не думаешь, что мы должны послать к нему посредника для переговоров?

— Да, — ответила Клеопатра. — Я думаю, мы должны отправить к нему царицу, как он требует.

— Это слишком опасно, — воспротивился ее двоюродный брат. — Поездка в Александрию небезопасна. Мне все равно, что говорит Цезарь. Если тебя перехватят по пути отряды Ахиллы, ты не доживешь до встречи с римлянином.

Клеопатра почувствовала, как волна странного беспокойства поднимается изнутри нее и заполняет все ее существо. Сердце билось так неистово, что ей казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Клеопатре и самой хотелось бы, чтобы оно это сделало и билось бы на полу, не причиняя ей такую боль своим сумасшедшим ритмом. Она прижала руку к груди, чтобы унять волнение, не дававшее ей мыслить ясно. Прочитав безмолвные сигналы ее тела, Архимед взял ее руки в свои ладони и крепко сжал их, словно пытаясь привести Клеопатру в себя. Он не мог сейчас обнять ее и прижать к себе — этим он выдал бы их близость.

До них уже дошли новости: Юлий Цезарь заставил мальчика-короля послать в Пелузий двух вестников, Диоскорида и Серапиона, дабы те передали пожелание царя заключить мир со своей изгнанной сестрой. Ахилла немедленно приказал арестовать и убить их. Теперь Цезарь вел войну с Ахиллой. Но в Александрию с Цезарем прибыли всего три тысячи человек, тогда как Ахилла мог выставить впятеро больше.

— Ты поступишь умно, если не будешь подвергать себя опасности и встречаться с Цезарем, — заметил Гефестион. — У него мало людей.