Карин Эссекс - Клеопатра

Лодочка подошла к борту галеры, и Помпей помахал рукой встречающим. Но Потиний увидел, как двое людей Помпея быстро оттащили его назад, как будто боялись, что люди в лодке могут причинить вред их полководцу. Луций окликнул Помпея — на латинском наречии, полным надежды голосом, как ему и было велено. Он привлек внимание Помпея, и военачальник вырвался из рук своих советников, чтобы ответить ему. Потиний не мог сказать точно, но ему показалось, что он видел Корнелию, которая пыталась удержать мужа, схватив его за плащ. Однако матросы Помпея сбросили с борта галеры веревочную лестницу, и Помпей спустился в лодку, не обращая внимания на протесты супруги. Луций и Сальвий оттолкнули ялик от борта.

— Что происходит? — спросил Теодот.

— Они плывут сюда, вот что.

— И это все? У меня не такое хорошее зрение, как у тебя.

— Я не знаю. Похоже, Помпей читает свиток. Я полагаю, что он записал речь, обращенную к царю, и теперь повторяет ее.

— Они говорят с ним?

— Нет, мне так не кажется.

— А он ничего не подозревает?

— Очевидно, нет. Уткнулся лицом в свиток.

— Он вооружен?

— Нет. Прекрати задавать вопросы. Теперь настала наша очередь действовать. Смотри, они уже совсем близко. Мы должны выйти вперед, словно собираемся поприветствовать его.

Потиний поднял руку вверх, и его украшенные кольцами пальцы зашевелились каждый сам по себе, словно ножки странного насекомого. Помпей поднял голову. Отложив свиток, он встал, приготовившись выйти из лодки. Чтобы не потерять равновесия, он оперся на руку Луция, но вместо того, чтобы помочь ему, Луций извлек кинжал и коротким движением вонзил Помпею в спину. Помпей упал ничком. Ахилла и Сальвий выхватили мечи. Крики Корнелии были слышны даже на берегу. Помпей застонал и натянул плащ на голову, готовясь принять удары, которые положат конец его жизни и карьере. Он не пытался сопротивляться.

— Не думаю, что у него было время задуматься о своей судьбе, — безучастно промолвил Потиний, словно они смотрели пьесу в театре.

Теодот отвернулся.

Египетские суда, до этого якобы просто так стоявшие в гавани, внезапно развернулись и двинулись к римским кораблям, которые пытались спастись бегством в открытое море. Из-за расстояния трудно было рассмотреть что-либо, но Потинию показалось, что несколько кораблей были захвачены. Он заранее отдал приказ, о котором не упомянул Теодоту: все, кто будет на борту римских судов, должны быть убиты.

Потиний вновь перевел взгляд на лодку. Луций и центурион быстро подгребли к причалу, и Потиний протянул руку Ахилле.

— Отлично проделано, — похвалил евнух.

— И что теперь? — спросил Ахилла.

Потиний окинул взором мертвого Помпея. Теперь он понимал, от кого Гней унаследовал свою внешность. В былые годы Помпей был весьма представительным мужчиной. А теперь взгляд его широко открытых глаз был пустым и невидящим. Евнух отвернулся.

Он рисковал и знал, что рискует. Он пытался понять, не совершает ли глупость, полагаясь на свою репутацию, а не на реальное количество людей, но разве такая стратегия когда-нибудь подводила его? Похоже, Фортуна побуждала его положиться на удачу и вознаграждала его веру в богов. Из Греции с ним выступили всего три тысячи двести солдат — ничтожное количество. Цезарь плыл с этой малочисленной командой через враждебные воды, где мог столкнуться с любым числом готовых к битве кораблей Помпея. В конце концов, он победил старого лиса, отрезав его от флота. Если бы Помпей сумел перегруппировать свои морские силы, сейчас, в этот самый момент, Цезарь уже был бы мертв и не мог бы дышать свежим воздухом Средиземного моря, направляясь к легендарной греческой колонии на побережье Египта. Но Фортуна, его истинная любовь, вновь улыбнулась ему.

Как так вышло, что он никогда не бывал здесь прежде? И это при всей его любви к литературе, искусству, театру, философии и всему греческому? Как же он упустил возможность провести время в Александрии, городе великой Библиотеки, средоточия мирового знания, городе Мусейона, давшего приют светочам мирового разума? Ах да, он был занят. И восток традиционно оставался вотчиной Помпея. Помпей был другом и благодетелем покойного царя Авлета. Цезарь не стал бы пытаться занять место Помпея при александрийском дворе. Конечно же, так было раньше, когда они были союзниками. Теперь, когда Помпей повержен и укрывается где-то на добела вымытых волнами берегах Средиземного моря, все обстоит иначе. Быть может, Цезарю удастся поговорить с бывшим товарищем и вернуть ему хоть немного здравого смысла. Помпей может быть таким практичным, таким податливым, если подтолкнуть его посильнее. Быть может, им удастся договориться. Человек с такими способностями и связями, какими располагал Помпей, мог бы быть полезен в грядущие времена. Помпей, когда он того хотел, всегда мог уговорить Сенат поддержать планы Цезаря.