Анатолий Корольченко - Атаман Платов

— К пустой башке руку не прикладывают! — крикнул ему кучер и стеганул коренного рысака.

А Матвею Ивановичу пришла на память старая-престарая байка о том, как в свой первый приезд на Дон император Петр увидел голого казака, однако ж с саблей через плечо. «А где рубаха и порты?» — спросил его Великий. «У шинкаря», — ответил тот, едва ворочая языком. «А чоботы?» — «Тоже там». — «А что же не заложил саблю?» — «Саблю нельзя. С ней я и рубаху, и порты, и чоботы достану». Ответ Петру так пришелся по душе, что он велел обрядить казака. Когда же учреждали печать Войска Донского, повелел на ней изобразить подгулявшего полуобнаженного казака, сидящего на бочке, но обязательно с саблей.

От пруда несло зловонием, и Матвей Иванович с горечью подумал: «Ну какая же это столица? Она хуже любой станицы, что уютно раскинулась на пологих склонах донского берега».

С новой должностью Матвей Иванович ушел в дела с головой. Пришлось объездить все семь округов, которые входили в его подчинение. В каждом задерживался на два-три дня, а то и неделю. Немало времени отнимали воинские дела: казачьи сборы, учения. И конезавод требовал внимания. Но мысль о создании новой столицы не уходила из головы. Даже наоборот: она все чаще и чаще напоминала о себе.

По весне, когда в Дону сошла вода, в Черкасск приехал инженерный подполковник Антоний Людвиг де Романе. Его сюда по просьбе Платова направил сам император, чтобы на месте изучить дело и высказать предложение о работах в столице Войска Донского. Приезжий обошел городок, побывал на протоке, которая обтекала Черкасск, измерил шестом дно пруда, что-то писал, подсчитывал. Дней через десять представил Платову проект.

— Основной мой мысль состоит для того, чтобы не дать воде затоплять станиц, — начал он, развернув на столе план. Матвей Иванович всматривался в искусно вычерченный на бумаге чертеж с пояснительными значками. — Нужно обнести станиц плотиной. Вот здесь… и здесь… и здесь… — Почти весь остров нужно было обнести земляным валом. — А этот вонючий прут тоже нато засыпайт. Тогта весной вота пройдет мимо станиц.

«Да ведь и до тебя, мил сударь, тоже пытались сделать такое! Да все было напрасно!» — подумал Матвей Иванович. Спросил:

— И какие же средства для сего потребуются?

— Сущий малость! Всего сто тридцать тысяч рублей.

Матвей Иванович дернул плечом.

— А кто строить должен и сколько народу надо?

— Это интересовать меня не может. Об этом ви уже говориль с императором.

Когда в Москве шел разговор о Черкасске, император действительно разрешил использовать на работах два казачьих полка и семьсот крестьян. Разрешили также привлечь три с половиной тысячи лошадей и волов. Часть затрат для выплаты мобилизованным жалованья, продовольственных и фуражных денег правительство брало на себя, а остальные должна была пополнить не столь богатая казачья казна.

— Да где ж денег-то столько взять? Казна — не дойная корова.

Незадолго до приезда инженера Матвей Иванович распорядился купить жеребцов для станичных табунов. Он хорошо понимал значение для казаков крепких, быстрых и выносливых лошадей. Коню принадлежит половина победы в походах и сражениях. Крепкий конь — крепок и казак.

— Не знайт, не знайт.

Отказаться от плана де Романо нельзя: инженер-то прибыл по указу самого императора. Пружина заведена.

— Ладно уж. Начнем строить, — согласился атаман.

Работы продолжались весь год. К великому неудовольствию жителей затхлый пруд таки засыпали. Когда же стали насыпать вал вокруг Черкасска, нужно было дома сносить, казаки запротестовали:

— Никуда отсюда не тронемся. В этих куренях жили наши деды и прадеды. В них и мы будем доживать век.

Атаману приходилось вмешиваться, часто прибегая к весьма почитаемой казаками власти.

На следующий год по настоянию Платова работы были прекращены. Он видел, что проект де Романо лишь опустошит казачью казну, не даст результата. Нужно строить для столицы город.

Искусные в письменах чиновники состряпали докладную, Матвей Иванович подписал, направил императору. В ней он изложил свои соображения относительно проделанных работ, о том, что положение они не улучшили и вряд ли улучшат и что необходимо строить новый город, выбрав высокое и сухое место.

24 августа 1804 года в ответ на письмо Платова последовал именной высочайший указ. В нем Александр писал: «Я нахожу мнение Ваше, чтоб основать в удобнейшем местоположении новый город, тем более основательным, что и прежде, по долголетнему опыту многих неудобств, было уже неоднократно помышляемо».