Владимир Лебедев - За святую обитель

И вот, словно подвигнут какою-то силой тайной, приподнялся инок, отвел взор от иконы святой — и с трепетом и страхом сладким, неизъяснимым увидел он входящего в келью старца. И услышал он слова: "Восстань и не скорби, но в радости принеси молитвы — предстоит и молится об обители и о вас святая Пречистая Богородица и Приснодева Мария с ангельскими ликами и со всеми святыми!"

— Святой Сергий, угодник Божий, помилуй нас! — воскликнул молящийся и очнулся.

Тихо было в покоях, так же мерцали у образов свечи и лампады, исчезло ночное видение. В окно уже вливался румяный свет зари.

Истомленный бдением ночным, лег отец архимандрит на ложе свое и заснул ненадолго. Уже не томила тоска сердца его: знал старец, что не погибнет обитель.

Рано-рано поднялись все в обители в это светлое майское утро. Чудные вести ходили по всей обители. Все — от храброго воина до недужного дитяти — исполнены были радости и надежды. Ожидая торжества освящения новопостроенного придела, собираясь толпами, передавали друг другу богомольцы дивные вести. Немощные и раненые словно ожили, воскресли под красными лучами майского солнышка.

— Стояли ночью старцы Киприан, да Гурий, да Геннадий на правиле келейном, — рассказывал умиленным голосом старик-богомолец толпящемуся кругом него народу. — И было им всем троим одно видение: являлся в мантии игуменской, с посохом святительским в деснице, святой угодник Божий Сергий Чудотворец. И поведал старцам святой угодник Божий, что скоро конец будет осаде кровавой, что убегут от стен обительских ляхи-нечестивцы, гонимые гневом Божиим. И послал святой Сергий тех старцев в церковь, повелел им до утра молиться перед иконами святыми. И вместе сошлись те старцы в храме и открыли один другому видение свое пророческое. Сжалился Господь над нами.

Плакали от радости жены, шептали молитву воины, с надеждой и умилением…

В другом кружке богомольцев, у паперти церковной, молодой изможденный послушник тоже о видении ночном говорил…

— Не одним старцам являлся в ночь эту заступник наш и молитвенник преподобный Сергий. Узрел его в час тьмы полуночной и старый пономарь большой церкви обительской. Бодрствовал пономарь Иринарх близ колокола большого, ждал времени, чтобы полночь ударить. И явился ему, недостойному, угодник Божий с вестью радостной. "Скажи братии, — рек Чудотворец, — и всем в осаде страждущим: почто унывают и ропщут? Неотступно молю Христа Бога моего о них!"

— Молит Господа за нас святой Сергий! — повторяли, тихо радуясь и крестясь, богомольцы. — Не оставил нас заступник наш!

И тут парила над бедствующим, скорбящим, истомленным людом светлая надежда, утешение небесное.

Далее говорили, что спавшие в эту ночь у дверей обительской Святодуховской церкви в полночь слышали в храме сладкое многогласное пение. А когда отомкнули двери и в храм вошли, не было никого там.

Рассказывали о видении отца архимандрита, поведавшего о том старцам, пришедшим поутру в келью к нему.

Загремели могучие монастырские колокола: к новопостроенному приделу потянулось иноческое шествие. Кроткой радостью и надеждой сияли взоры бледных, истомленных старцев; на хоругвях и крестах играло яркое солнце.

— Экой радостный денек сегодня! Прямо благословенный денек выпал, — молвил Ананий Селевин, подходя на костыле своем к старой знакомой, голубоглазой Грунюшке.

— Вспомнил нас, грешных, Господь! — тихо ответила девушка и вдруг затуманилась-закручинилась, лицо руками закрыла, слезами залилась.

— Что ты, Христос с тобой! — испугался молодец. — Аль недужится? Аль обидел тебя кто? С чего запечалилась?

Еще пуще зарыдала девушка, сильнее слезы полились.

— Да молви словечко! — сказал Ананий. — Может, помогу.

— Матушка моя родненькая! — вымолвила наконец Грунюшка. — Не дождалась ты денька светлого! Не порадуешься ты с дочкой любимой, не помолишься вместе с ней в храме Божием. Лежишь ты одна-одинешенька в могилке сырой, не слышишь звона колокольного, голоса живого. Не свидеться нам с тобой, матушка родненькая! На кого ты меня оставила-покинула?! Где мне, сиротинке, головушку преклонить, где заступу найти, ласку горячую, родительскую? Ох ты, горе мое горькое! Не видать мне на белом свете радости!

Слеза прошибла и Анания при взгляде на сироту беззащитную. Погладил он Грунюшку рукой по головке русой.

— Эх ты, сирота горемычная! Правда, велико горе твое. А глянь-ка кругом — мало ли везде беды-злосчастия? Да не только в обители слезы, вопли и жалобы. По всей Руси православной прошла гроза, и Бог весть, когда развеются тучи черные. Молись Богу, сиротинушка. Пойдем-ка со мной на могилку старушки твоей, помолимся. Полегчает на душе у тебя.