Генрик Сенкевич - Огнем и мечом (пер. Вукол Лавров)

Слова пана Заглобы нагнали страху на толпу; одни начали креститься, другие перешептываться между собою.

— Пойдем, дед, ко мне поужинать и медку выпить, — сказал старый крестьянин.

Заглоба встал и дернул Елену за рукав свитки. Княжна спала.

— Утомился мальчик, и не добудишься его, — сказал пан Заглоба и подумал про себя: "О, sancta siraplitas [45] О, святая простота (лат.). ! Ты среди ножей и мечей спать можешь. Тебя стерегут ангелы небесные, а вместе с тобою и меня, старого".

Он разбудил ее, и они пошли в деревню, которая находилась невдалеке. Старый крестьянин шел впереди, а пан Заглоба, делая вид, что читает молитву, бормотал монотонным голосом:

— О, Господи Боже! Помилуй нас, грешных… Видите, княжна!.. Святая, Пречистая… Что бы мы сделали без мужицкого одеяния?.. Яко же на небеси и на земли… Есть нам дадут, а завтра в Золотоношу поедем, вместо того, чтобы идти пешком… Аминь, аминь, аминь… Богун непременно идет по нашим следам; его не обманешь… аминь, аминь!.. Да поздно уже будет. В Прозоровке мы переедем через Днепр, а там гетманский лагерь. Аминь… Через несколько дней весь край восстанет, как только князь перейдет через Днепр… Аминь… Черти бы их побрали, висельники проклятые!… Слышите, княжна, как они воют около кузни? Аминь… Тяжелые времена настали теперь для нас, но дурак я буду, если не вызволю вас, даже если бы нам пришлось бежать до самой Варшавы.

— Что это ты там бормочешь, дед? — спросил крестьянин.

— Ничего, молюсь за ваше здоровье. Аминь.

— А вот и хата моя; прошу на хлеб-соль.

Дед подкрепился бараниной и обильным возлиянием меда, а на следующий день утром, в телеге, выехал в Золотоношу в сопровождении нескольких крестьян, вооруженных косами и копьями.

Путь их лежал на Ковраец, Чернобай и Крапивну. Весь край был объят волнением. Народ повсюду вооружался, кузницы работали с утра до ночи, и только страшное имя князя Еремии сдерживало народные страсти.

А за Днепром восстание разгорелось с великой силою. Весть о корсунской победе пролетела повсюду; привычный уклад жизни рушился, все пришло в движение.

Казаки нашли Богуна полузадохшимся под жупаном, которым закутал его пан Заглоба. Но так как раны атамана не были серьезными, то он скоро пришел в себя, вспомнил все и впал в неистовство. Он рычал, как дикий зверь, рвал на себе волосы и грозил всем ножом. Наконец, приказал привязать носилки между двумя лошадьми, забрался туда и, как сумасшедший, помчался в сторону Лубен. Обливаясь собственной кровью, он мчался степью, как нечистый дух, а за ним следовали верные казаки, которые не сомневались, что идут на верную смерть. Так доехали до Василевки, где стоял княжеский гарнизон из сотни человек пехоты. Дикий атаман, словно демон, алчущий смерти, без колебания ударил по гарнизону, сам первый кинулся в огонь и после краткой битвы вырезал всех поголовно, за исключением нескольких солдат, которых оставил для того, чтобы под пытками вырвать у них признание. Удостоверившись, что здесь не проезжало ни одного шляхтича в компании с девушкой, он растерялся, не зная, что делать далее, и начал гневно срывать свои повязки. Дальше идти было бы чистым безумием — там стояли княжеские полки. Верные казаки подхватили ослабевшего от горя атамана и привезли назад в Розлоги. Там от всех построек и следа не осталось. Крестьяне все разграбили, а потом сожгли дом вместе с князем Василием, в расчете, что дело их рук будет приписано Богуну. Они сожгли все надворные постройки, вырубили вишневый сад, перебили прислугу. Народ без милосердия мстил за угнетение, которое он претерпевал от Курцевичей. Сразу же за Розлогами в руки Богуна попался Плесневский, который, под угрозами быть сожженным живьем рассказал обо всем, что видел, — о победах Хмельницкого, о взятии Чигирина и о встрече с паном Заглобою. Обрадованный атаман вздохнул свободней. Он приказал повесить Плесневского и поспешил далее, в полной уверенности, что теперь Заглоба не минует его рук. Какие-то чабаны подкрепили его сведения новыми, но после брода все следы как в воду канули. На нищего, ограбленного паном Заглобой, атаман не мог наткнуться: перепуганный старик, как дикий зверь, прятался в очеретах.

Таким образом прошли сутки, а так как погоня в сторону Василевки заняла два дня, Заглоба имел огромное преимущество. Что теперь делать? В самую трудную минуту Богуну на помощь подоспел есаул, старый степной волк, с молодости привыкший отыскивать татар в Диких Полях.