Генрик Сенкевич - Огнем и мечом (пер. Вукол Лавров)

— Помоги тебе Бог! Мы тебя с детства знаем.

— Вы князья, шляхтичи, а все-таки не презирали простого казака, приютили его у себя, обещали выдать за него родственницу… Вы знали, что без нее казаку жизнь — не жизнь." ну, и смилостивились над ним.

— Об этом нечего говорить, — поспешно сказала княгиня.

— Нет, мать, тут есть о чем говорить. Я вот упросил этого шляхтича, моего друга, чтоб он усыновил меня и сравнял, таким образом, разницу между мной и вами. Пан Заглоба согласился, и после войны мы будем кланяться пану великому гетману; может, он выхлопочет мне шляхетство, как выхлопотал Кшечовскому.

— Помогай тебе Бог, — сказал княгиня.

— Вы расположены ко мне. Я знаю это и благодарю вас. Но перед войной я еще раз хотел бы слышать, что вы сдержите данное вами слово. Слово дворянина — не дым, а вы шляхтичи, вы князья.

Он говорил медленным, торжественным голосом, но в речи его звучала какая-то угроза, заведомо принуждавшая исполнить все, что он пожелает. Старая княгиня молча переглядывалась с сыновьями. Прошло несколько минут тягостного молчания. Лучина, горевшая в светце, погасла. В комнате стало темно.

— Николай, поправь огонь, — приказала княгиня. Молодой князь воткнул новую лучину.

— Что же, согласны вы? Обещаете? — настаивал Богун.

— Нужно спросить Елену.

— Она пусть говорит за себя, вы — за себя… Обещаете?

— Обещаем! — сказала княгиня.

— Обещаем! — повторили братья.

Богун встал во весь рост и громко произнес, обращаясь к Заглобе.

— Пан Заглоба! Попроси и ты руку девушки; авось, и тебе пообещают.

— Да ты пьян?! — крикнула княгиня.

Богун вместо ответа вытащил из кармана письмо Скшетуского и бросил его пану Заглобе.

— Читай!

Заглоба начал читать среди глубокого молчания. Когда он закончил, Богун скрестил руки на груди.

— Кому вы отдаете Елену?

— Богун!

Голос атамана напоминал шипение змеи.

— Изменники, мерзавцы, предатели!..

Курцевичи мигом бросились к стенам и схватили оружие.

— Господа, спокойнее, спокойнее! — вскричал Заглоба.

Но прежде чем он успел произнести эти слова, Богун выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил.

— Иисус! — простонал князь Симеон, шагнул вперед, зашатался и тяжело упал наземь.

— Люди! На помощь! — отчаянно вскрикнула княгиня.

Но в это время на дворе и из сада послышались выстрелы, двери и окна с треском вылетели, и несколько десятков солдат ввалились в сени.

— Погибель им! — раздались дикие голоса.

На площадке кто-то зазвонил в набатный колокол. Охотничьи птицы в сенях проснулись и замахали крыльями; шум и беспорядок сменили недавнюю тишину спящего дома.

Старая княгиня со страдальческим криком бросилась на тело Симеона, подергивающееся в предсмертных конвульсиях, но два солдата ухватили ее за волосы и оттащили в сторону. Николай, припертый в угол сеней, с львиной отвагой оборонялся от нападающих.

— Прочь! — крикнул Богун. — Прочь! — повторил он громовым голосом.

Казаки попятились. Они думали, что атаман хочет сохранить жизнь молодому князю, но вместо этого Богун сам бросился на него с саблей в руках.

Начался отчаянный поединок, на который княгиня, удерживаемая за волосы четырьмя крепкими руками, смотрела горящими глазами. Молодой князь, как буря, обрушился на казака, который, медленно отступая, вывел его на середину сеней. Вдруг Богун присел, отбил занесенный над ним удар и от обороны перешел в наступление.

Казаки, затаив дыхание и опустив сабли, следили за ходом поединка.

В тишине было слышно только тяжелое дыхание сражающихся, скрежет зубов и резкие звуки ударов меча о меч.

Сначала казалось, что атаман уступает силе и ловкости молодого князя. Он вновь начал пятиться; лицо его покраснело от усилий. Николай удвоил удары. С пола поднялось облако пыли и прозрачною дымкою окутало дерущихся, но и сквозь нее казаки увидели кровь, струившуюся по лицу атамана.

Вдруг Богун отскочил в сторону, и меч князя ушел в пустоту. Николай покачнулся, наклонился вперед, а в это время казак поразил его таким мощным ударом, что князь сразу рухнул замертво.

Радостные крики казаков смешались с нечеловеческим воплем княгини. Борьба была окончена, казаки бросились к стенам и начали снимать оттуда оружие, топча трупы князей и своих товарищей, полегших от руки Николая. Богун не вмешивался ни во что. Он стоял у дверей, ведущих в комнату Елены, и еле переводил дух. Он был дважды ранен в голову. Рядом несколько казаков удерживали княгиню, рвавшуюся к телам убитых сыновей.