Вашингтон Ирвинг - Жизнь Магомета

Находя этот рассказ недостаточно чудесным, набожные мусульмане утверждают, что спасение Магомета произошло при вмешательстве ангела Гавриила который, в то время, когда Дуртур готовился нанести удар, ударил его своей невидимой рукой в грудь, что и было причиной падения меча. Около этого времени курайшиты, жители Мекки, вспомнили о родственниках и учениках Магомета, укрывшихся от их преследования в Абиссинии; большинство из них еще оставалось там под покровительством наджаши, или абиссинского короля. К этому монарху курайшиты отправили посольство с целью заполучить беглецов. Один из послов был Абдаллах ибн Рабш; другой — Амру ибн ал-Аас, знаменитый поэт, нападавший на Магомета в начале его миссии в своих сатирах и мадригалах. Теперь он был старше и, отличаясь проницательным умом и поэтическим талантом, все еще оставался грозным противником ислама, хотя позднее ему и пришлось стать одним из храбрейших и наиболее выдающихся его поборников.

Амру и Абдаллах, согласно восточному обычаю, сперва поднесли богатые подарки и потом уже стали ходатайствовать от имени курайшитских властей о выдаче им беглецов. Король, как человек справедливый, позвал к себе мусульман и велел им разъяснить ту новую и опасную ересь, в которой они обвинялись. В числе их был Джафар, сын Абу Талиба и брат Али, следовательно, — двоюродный брат Магомета. Это был человек убедительного красноречия и привлекательной внешности. Он предстал перед королем и с жаром и увлечением изложил ему учение ислама. Король, который, как уже замечено, был несторианином, нашел их учение во многих отношениях сходным с учением своей секты и до такой степени противным грубому идолопоклонству курайшитов, что не только не выдал им беглецов, но и взял последних под свое особенное покровительство. Амру и Абдаллаху он возвратил привезенные ими подарки и отпустил их.

Бедерская битва окончательно изменила положение Магомета: он был теперь победоносной главой всевозрастающей силы. Идолопоклоннические племена Аравии легко становились последователями религии, льстившей их разбойничьим наклонностям в надежде на добычу и утверждавшей, что она возрождает, в сущности, первоначальную веру их предков; поэтому, как только первый отряд возвратился в Медину с военной добычей, почти все язычники города обратились в новую веру, и Магомет приобрел верховную власть над городом. Тон Магомета соответственно с этим стал иной: он говорил теперь как законодатель и властелин. Первым явным доказательством этой перемены в его настроении было его обращение с евреями, которых в Медине находилось три обширных, могущественных рода.

Все его уступки этому жестокому народу оказались бесплодными; евреи не только упорствовали в своей вере, но даже посмеивались над ним и над его учением. Асма, дочь Мервана, еврейская поэтесса, составила против него сатиру и была убита одним из ярых последователей Магомета. Абу-Афак, еврей, ста двадцати лет, был также убит за то, что он в сатирах осмеивал пророка. Кааб ибн Ашраф, тоже еврейский поэт, после Бедерской битвы отправился в Мекку и старался возбудить курайшитов к мести, декламируя стихи, в которых восхвалялись доблести и оплакивалась смерть их соплеменников, павших на поле битвы. Увлечение его дошло до того, что он и при возвращении в Медину публично читал эти стихи в присутствии некоторых последователей пророка, находившихся в родстве с убитыми. Оскорбленный этой непоколебимой враждой, Магомет однажды гневно воскликнул: «Кто же наконец избавит меня от этого сына Ашрафа?» Несколько дней спустя Кааб за свои стихи поплатился жизнью — его убил ярый ансар из племени ауситов.

Наконец, случилось обстоятельство, доведшее гнев Магомета против евреев до явной вражды. Девушка одного из арабских пастушеских племен, приносившая молоко в город, очутилась однажды в квартале, населенном кайноками — одним из трех главных еврейских племен. Здесь девушку окружили молодые евреи, прослышавшие о ее необыкновенной красоте и требовавшие, чтоб она открыла лицо. Девушка отказывалась исполнить их требование, считавшееся у ее народа противным законам приличия. Тогда молодой золотых дел мастер, лавочка которого была по соседству, украдкой прикрепил конец ее покрывала к скамье, на которой девушка сидела, и когда она встала, чтобы идти, покрывало осталось, и лицо ее оказалось открытым. Тут раздался смех, посыпались шутки молодых евреев, а смущенная девушка стояла в этой толпе, краснея от стыда. Присутствовавший при этом мусульманин принял близко к сердцу бесчестие, нанесенное девушке, вытащил свою саблю и вонзил ее в тело золотых дел мастера, но был тут же убит евреями. Мусульмане соседнего квартала схватились за оружие, кайноки тоже; но так как их было меньше, то они искали убежища в крепости. Магомет вступился с целью усмирить это междоусобие, но вообще, возмущенный против евреев, он настаивал на том, чтоб провинившееся племя отныне приняло его веру. Тщетно указывали они на договор, заключенный с ними при его вступлении в Медину, по которому им дозволялось свободно исповедовать их веру, — Магомет оставался непреклонен. Некоторое время кайноки отказывались уступить и упорно оставались в своей крепости; но голод принудил их наконец сдаться. Абдаллах ибн Обба-Солул, предводитель хазрадитов, покровитель еврейских родов, вступился за них и воспрепятствовал их избиению, но их имущество было конфисковано, а сами они в количестве семисот человек изгнаны в Сирию.