Вашингтон Ирвинг - Жизнь Магомета

Отважный и решительный во всем, Омар на следующий же день, в качестве мусульманина, отправился один помолиться к Каабе, делая этим открытый вызов курайшитам. С другим мусульманином, вошедшим в храм, поступили грубо и помешали ему молиться, но никто не потревожил Омара, потому что он был племянник Абу Джаля. Тогда Омар отправился к дяде. «Мне не нужно твоего покровительства, — сказал он, — я не хочу быть в лучшем положении, чем мои единоверцы». С этих пор он связал свой жребий с последователями Магомета и стал одним из самых горячих их защитников.

Таково было чудесное обращение Омара, сделавшегося со временем знаменитейшим поборником ислама. Курайшиты были так ожесточены этим новым торжеством Магомета, что дядя его, Абу Талиб, опасался новых с их стороны покушений на жизнь племянника путем вероломства или насилия. Настойчивые просьбы его заставили Магомета в сообществе с некоторыми из своих главных последователей удалиться в укрепленный замок, принадлежавший Абу Талибу и находившийся недалеко от города.

Такое покровительство Магомету и его последователям со стороны Абу Талиба, главы хашимитов, и других его родичей, хотя и исповедовавших другую веру, навлекло на них злобу соперничествующей с ними линии курайшитов и произвело раскол племени. Абу Софиан, их глава, воспользовался якобы ересью пророка, чтобы обесславить не только родичей, принявших его веру, но и весь род хашимитов, который, не разделяя его взглядов, по чувству родства покровительствовал Магомету. Очевидно, что враждебность Абу Софиана происходила не столько из-за личной неприязни или религиозного рвения, сколько вследствие родового несогласия. Он из честолюбия домогался, чтобы выдающееся положение, издавна занимаемое хашимитами в городе, перешло в его род. Последним поступком добросердечного Абу Талиба, поместившего Магомета в условия, ограждавшие его от преследования и дававшие ему приют в замке, воспользовались Абу Софиан и его последователи как предлогом, чтобы лишить весь враждебный род известных прав. Поэтому они издали постановление, которым запрещалось всему племени курайшитов вступать в брак и поддерживать какие бы то ни было, даже торговые, отношения с хашимитами, пока они не выдадут родственника своего, Магомета, для наказания его. Повеление это, появившееся на седьмом году так называемой миссии пророка, было написано на пергаменте и вывешено в Каабе. Это поставило Магомета и его учеников в крайне затруднительное положение: им приходилось порой почти голодать в укрепленном замке, служившем им убежищем. Притом курайшиты время от времени осаждали замок, чтобы дать им почувствовать всю силу опалы и воспрепятствовать доставлению необходимых припасов. Однако ежегодное время богомолья, когда со всех концов Аравии богомольцы отправлялись в Мекку, приносило временное облегчение преследуемым мусульманам. В продолжение этого священного периода, по закону и по стародавнему обычаю, существовавшему у арабов, все распри прекращались, враждующие племена заключали перемирие с целью спокойно отправиться в Каабу. В это время и Магомет со своими учениками отваживался покидать свою крепость и возвращаться в Мекку. Пользуясь таким образом привилегией священного месяца, Магомет вливался в толпу богомольцев, проповедовал им и молился, провозглашая свои откровения и свое учение. Таким путем он приобретал многих последователей, которые, возвращаясь домой, заносили в отдаленные области семена новой веры. Среди этих обращенных встречались иногда и князья или главы племен, пример которых имел влияние и на подчиненных. Арабские легенды передают очень вычурный и нелепый рассказ об обращении одного из таких князей, и так как в нем идет речь о некоторых наиболее известных чудесах, приписываемых Магомету, то не лишне будет привести его в кратком виде.

Князя, о котором идет речь, хвали Хабиб ибн Малек, за свои обширные знания и ученость он получил прозвание Мудрого. Ему приписывают основательное знакомство с магией и другими науками, равно как и со всеми религиями, так как он перечитал все, что было о них написано; он приобрел даже и практические о них сведения, потому что поочередно принадлежал к каждой из них: был иудеем, христианином и волхвом. Правда, у него для этого было больше времени, чем у обыкновенных людей, потому что, по арабским легендам, он дожил до ста сорока лет. Теперь он явился в Мекку во главе сильной двадцатитысячной рати и привез с собой молодую дочь Сатиху, родившуюся, вероятно, тогда, когда он уже был в зрелом возрасте. За нее он возносил теперь молитвы в Каабе, потому что она была глухонемая, слепая и страдала от паралича всех членов.