Вашингтон Ирвинг - Жизнь Магомета

Достаточно кратко перечислить и другие секты: коринфиан, маронитов и марсионитов, названных так в честь своих ученых вождей; кроме того, были: докеты и гностики, подразделявшиеся на различные мелкие толки. Некоторые из них признавали, что чистота Девы Марии не была нарушена, что зачатие и роды совершились без нарушения Ее девства, подобно тому, как световые лучи передаются сквозь оконное стекло. Мнения этого и теперь ревностно придерживаются испанские католики.

Большинство докетов утверждало, что естество Иисуса Христа было вполне божественно и что только призрак, форму без субстанции, распяли заблуждавшиеся евреи; что распятие и воскресение были тоже ложными мистическими представлениями, совершёнными для блага человечества.

Карпократиане, базилиане и валентиниане, названные именами трех египетских полемических писателей, утверждали, что Иисус Христос был только мудрый и добродетельный смертный, сын Иосифа и Марии, которого Бог избрал для исправления и вразумления человечества, а природу божественную Он получил уже взрослым, во время крещения Его Иоанном Крестителем. Первая часть этого верования, сходная с верой эбионитов, ожила и исповедуется христианами-унитариями, составляющими в настоящее время очень многочисленную и всевозрастающую протестантскую секту.

Достаточно бегло взглянуть на религиозные распри не в хронологическом порядке перечисленных нами сект, потрясавших первоначальную христианскую церковь и продолжавших господствовать и во времена Магомета, чтобы снять с него обвинение в сознательном распространении богохульных мнений о естестве и миссии нашего Спасителя.

Магомету в начале его пророческой деятельности было всего труднее бороться с насмешками его противников. Все, знавшие его с детства, видевшие сначала его мальчиком на улицах Мекки, потом погруженного в обычные жизненные заботы насмехались над его апостольством. Когда он проходил мимо, его поднимали на смех и, указывая на него пальцами, кричали: «Смотрите на внука Абд аль-Мутталиба, утверждающего, что он знает все, что творится на небе!» Очевидцы же его припадков умственного исступления и экстаза считали его помешанным; некоторые уверяли, что он одержим злым духом, другие же обвиняли его в колдовстве и чародействе.

Проходя по улицам, он подвергался тем насмешкам, упрекам и оскорблениям, какие чернь всегда любит изливать на человека, отличающегося иною жизнью и независимостью ума. Когда он начинал проповедовать, голос его заглушался неистовым шумом и непристойными песнями; в него даже бросали грязью, когда он молился в Каабе.

И не только чернь и невежды осыпали его такими оскорблениями; одним из самых грозных его противников был юноша по имени Амру; и так как он впоследствии займет видное место в истории магометанства, то мы хотим дать читателю понятие о тех обстоятельствах, при которых он впервые выступил. Он был сын жившей в Мекке куртизанки, до того обаятельной, что она могла бы соперничать с Фринами и Аспазиями Греции; в числе ее любовников было немало лиц очень знатного происхождения. Родив этого ребенка, она назвала многих людей из племени курайш, имевших одинаковые права считаться его отцом. Но так как его признавали больше всего похожим на Ааса, самого старого из ее поклонников, то к имени Амру начали прибавлять ибн ал-Аас, то есть сын Ааса.

Природа щедро одарила этого незаконнорожденного ребенка как бы для того, чтобы загладить бесчестие его рождения. В молодости он уже был одним из самых популярных поэтов Аравии и одинаково отличался как едкостью своей сатиры, так и пленительной нежностью своих серьезных песен.

Когда Магомет впервые возвестил о своей миссии, этот юноша осыпал его пасквилями и юмористическими мадригалами, которые, приходясь по вкусу арабам и быстро распространяясь, задерживали рост исламизма больше, чем самые жестокие преследования.

Люди, противодействовавшие Магомету более серьезно, требовали от него сверхъестественных доказательств истинности того, что он утверждал. «Моисей, Иисус и другие пророки, — говорили они, — чудесами доказывали божественность своего посланничества. Если ты действительно пророк, и притом больший, чем они, то твори хоть такие же чудеса».