Оливия Кулидж: Служанка Артемиды

– Это я попросил маму повидаться с тобой, мне хотелось знать, понравишься ли ты ей. А теперь она послала меня к тебе… Какая у тебя красивая птица.

Он протянул руку, чтобы погладить Солона, а голубь не испугался, сделал несколько шажков и уселся на плече Николаоса. Юноша начал гладить его указательным пальцем, чтобы дать девочке время привыкнуть к нему. Он приручал ее как птичку.

– Что же делать с твоим Солоном? Может быть, отпустим его на волю? – тихо спросил Николаос.

– Я уже пробовала, но он вернулся обратно. А потом прилетел ястреб.

– Не думаю, что он долго проживет на воле. Слишком уж он ручной.

– Это я виновата! Я его приручила!

– Но это твоя птица.

Ала с отчаянием покачала головой:

– Я не должна была так поступать. Ведь он мне доверяет, он мне поет и берет зернышки у меня из рук, а я с самого начала знала, для чего он предназначен! Он не выбирал такой судьбы! Он любит жизнь, так же как и я!

Николаос взял девочку за руку и усадил ее на старый пень на берегу.

– Садись-ка сюда и посмотри на реку, а я сяду у твоих ног. Посмотри, как медленно она течет в это время года, а ведь она все равно доберется до моря. Поверь мне, никто не выбирает своей судьбы. Мы не по своему желанию появляемся на свет и не по своему желанию умираем. И у твоей птицы – своя судьба. Пока она жила с тобой, она была счастлива, и это часть ее судьбы. Говорят, на судьбу нельзя жаловаться. И еще говорят, что те, кого боги любят больше остальных, умирают молодыми.

Алеция размышляла над тем, что сказал Николаос, и смотрела на гладь струящейся мимо них реки. В зарослях позади них громко чирикали воробьи, провожая солнце.

– Но ведь когда всемогущие боги хотят забрать ребенка к себе, – попыталась объяснить Алеция, – не они приносят ему смерть, в назначенный час они призывают к нему бога смерти из подземного царства. Я заменяла Солону всемогущих богов. А теперь ты хочешь, чтобы я стала для него богиней смерти. Я не могу этого сделать.

– Но это – часть твоей судьбы, Алеция.

– Я знаю, но все равно не могу!

– Давай я расскажу тебе то, что говорил о смерти один мудрый человек. «Жизнь и смерть, – учил он, – противостоят друг другу и никогда не должны соприкасаться. Жизнь есть в каждом человеке, в каждой птице, в каждом животном, и если это настоящая жизнь, то как же смерть может с ней так легко справиться? Почему жизнь гаснет, как свеча на ветру? Да потому, что умирают только наши тела. Но жизнь не умирает, она переходит в другое тело. И каждое мгновение одни живые существа появляются на свет, а другие умирают».

– Ты хочешь сказать, что мой Солон станет другой птицей?

– Или животным, или человеком. Кто знает! Только знай, что его счастливая душа будет жить дальше. Это как дождь: зимой он обрушивается с небес на землю, летом земля высыхает, и снова приходит зима, и снова – дожди.

– И ты в это веришь? – Алеция тревожно посмотрела Николаосу прямо в глаза.

– Да, я верю в это. Но ты должна знать, что не все в это верят. Многие, тоже мудрые люди, думают по-другому.

Алеция глубоко вздохнула. Кажется, она почувствовала облегчение.

– А твоя мама в это верит? – спросила она.

– Надеюсь, что верит, – мягко ответил Николаос. – Ведь двое моих старших братьев погибли три года назад в битве на море.

– О, – воскликнула Алеция, позабыв о своих печалях, – а ведь она выглядит такой счастливой!

– Она не любит огорчать окружающих своими бедами. Только вот они с отцом настаивают, чтобы я поскорее женился. Ведь я последний в роду.

Алеция ничего не ответила, и они долго сидели в молчании. Звезды в вышине начали бледнеть, и на востоке разгоралась заря. С противоположного берега раздался предостерегающий свист Агаристы. Ала вскочила на ноги.

– Я тоже не буду огорчать тебя своими бедами. Я только хочу, чтобы ты знал. Я сделаю все, что должна сделать. Я раскрыла свою Тайну. Мне пора идти, дай мне Солона.

– Теперь я увижу тебя, только когда буду забирать в свой дом, – сказал Николаос.

Он осторожно положил птичку на ладонь Алеции, и девочка нежно сжала ее пальцами, чтобы не причинить вреда этому красивому созданию раньше времени. Агариста снова засвистела, на этот раз еще громче, и Ала побежала вниз по берегу.

Николаос стоял и смотрел, как Алеция, освещенная холодным светом раннего утра, бежала по камням через поток. Она двигалась грациозно, как танцовщица, а птица тихо сидела у нее в руке.