Гор Видал - Император Юлиан

Меня по-прежнему поражает красота здешних мест. Земля сплошь покрыта лесами и изобилует влагой. Куда ни бросишь взгляд, цветут цветы и зреют плоды. Я попал в настоящую идиллию, и мне грустно нарушать ее, предавая огню все стоящие на нашем пути города. Впрочем, любая постройка, созданная руками человека, всегда может быть отстроена вновь. Я вполне разделяю точку зрения стоиков, для которых жизнь, подобно огню, закономерно возгорается и закономерно угасает.

Неподалеку от города, разрушенного Каром, есть небольшое озеро, из которого берет начало речка, впадающая в Тигр. Возле этого озера нам было уготовано душераздирающее зрелище: вся семья Мамерсида, сдавшего нам Пирисабору, была посажена на колья. Вот так жестоко наказывает персидский царь за неповиновение - было просто невыносимо видеть, что столь мучительной казни были подвергнуты не только женщины, но даже дети.

Возле этого озера ко мне подошли Хормизд и его придворные (в походе к нему пристало около сотни персов). С ним был Набдат, комендант Майозамальхи. Отдав мне честь, Хормизд произнес:

- Август, я только что вынес Набдату смертный приговор.

- За что? - спросил я его. Хормизд хмуро ответил:

- Перед началом осады мы достигли тайного соглашения о том, что он сдаст город без боя. Он нарушил данную мне клятву, самую страшную, какую только может принести перс. Поэтому мой долг государя - предать его смерти от огня.

Меня просто поразила манера Хормизда держаться: чем ближе мы к столице Персии, тем царственнее он становится и все больше и больше походит на перса. Я дал согласие, и несчастного, у которого были перебиты обе ноги, потащили на костер. Я удалился, пока его еще не успели зажечь. Не выношу казней, за исключением казни мечом.

Я пишу эти строки на скамье в парке, который, по-видимому, принадлежит какому-то персидскому аристократу. Погода стоит замечательная. Солнце греет, но не печет. Кругом, насколько хватает глаз, простирается цветущий зеленый ковер. Я уверен в близкой победе. Только что ко мне примчался гонец от Аринфея с донесением о том, что крепость в двадцати милях к востоку от нас не желает сдаваться, и сразу же поскакал назад.

Придется мне туда съездить и решить на месте, брать ее приступом или начинать осаду. А вон скачет еще один гонец. Я совсем разленился и готов сидеть в этом парке вечность. Теплый южный ветер доносит запах цветов - кажется, роз.

Приск: Второй гонец, вероятно, принес Юлиану дурную весть. Три когорты Дагалаифа попали в персидскую ловушку возле городка Сабаты. Навязав бой Дагалаифу и его солдатам, персы отрезали от армии обоз и перебили большую часть вьючных животных и погонщиков. Это был чувствительный удар, и Юлиан рвал и метал: как это Дагалаиф мог так оплошать и оставить обоз без охраны.

Что касается "крепости в двадцати милях к востоку от нас", не желавшей сдаваться, то Юлиан подъехал к ее стенам слишком быстро и чуть было не погиб; его оруженосец был ранен.

Вечером Юлиан приказал подтащить к стенам крепости осадные машины. К несчастью, из-за полнолуния было светло как днем. Поэтому, увидев, как к стенам пододвигают тараны и катапульты, персы распахнули ворота и предприняли неожиданную вылазку. Мечами и копиями они перебили прислугу осадных машин - более половины когорты с трибуном во главе.

Почему это мне запомнилось так хорошо? Дело в том, что я получил с последней почтой черновик труда Аммиана Марцеллина, посвященного персидскому походу Юлиана. Я писал ему уже очень давно и спрашивал, не осталось ли у него каких-нибудь заметок о том времени. В сопроводительном письме Аммиан пишет, что в Персии он "как всегда, вел отрывочные заметки". Думаю, его изложение событий заслуживает доверия. Как-никак Аммиан - профессиональный военный, и военная история всегда давалась ему лучше всего, ведь он участвовал во множестве кампаний от Британии до Персии. Я бы прислал тебе его трактат, но, поскольку он написан на латыни, ты все равно не сможешь его прочесть, а я уверен, что расходы на перевод для тебя нежелательны. Кстати, Аммиан пишет, что намерен изложить историю царствования Юлиана "в виде одних голых фактов", то есть, беспристрастным взглядом, как если бы Юлиан жил тысячу лет назад и для современников его эпоха была лишена какой бы то ни было актуальности. Желаю ему удачи.

На чем это я остановился? Ах да, на том, как персы вырезали одну нашу когорту. Завершив это кровавое дело, они тотчас укрылись за стенами крепости. На следующий день Юлиан бросил на приступ всю свою армию, и после кровопролитного боя крепость пала. Эта победа стоила Юлиану многих сил - мне рассказывали, что он сам вел солдат на штурм и сражался тринадцать часов без передышки. Сам я этого не видел, так как наш лагерь был разбит в десяти милях от места боя и, пока воины сражались, придворные, расположившись с комфортом, предавались неге.