Анатолий Домбровский - Сад Эпикура

— В городе чума, Идоменей, — повторил Эпикур. — И я позвал сюда тебя и других, чтобы обсудить вместе, как нам лучше избежать этой беды.

— Чума — это смерть, а смерть для нас — ничто, — сказал Идоменей. — Это твои слова, Эпикур. И вот я думаю: следует ли нам говорить о том, что по природе своей — ничто.

— Смерть, разумеется, ничто, — согласился Эпикур, потому что эти слова, действительно, принадлежали ему. — Но со смертью уходят люди, близкие нам. Никому не следует бояться смерти, Идоменей, если она пришла, но никто не обязан и призывать ее, особенно к своим близким. Что скажешь ты? — Этот вопрос уже был обращен не к Идоменею, а к Гермарху, который подошел, пока Эпикур говорил.

Гермарх сел на землю, посмотрел, запрокинув голову, на солнце, искрящееся между веток и листьев ивы, вздохнул, словно оторвался от тяжелой работы, и ответил:

— Колот на рассвете отправился в город, к Расписной Стое. Там третий день он состязается в мудрости с Зеноном Китийским. Надо ли посылать кого-нибудь за ним?

— Надо, — сказал Эпикур.

— Нет также Метродора. Об этом мне сказала Леонтия, когда я проходил мимо твоего дома, Эпикур. Он еще вчера уехал в Пирей вслед за Полиэном, так как хочет первым услышать рассказ Лавра, сына Полиэна, о египетских лекарях, против которых он пишет книгу…

— Стало быть, — сказал Эпикур, вздохнув, — не следует запирать ворота. Пусть входят в сад все, кто пожелает. То, что можно одному, можно и другим. Детей же и женщин надо собрать в одном доме, у запруды например, принести туда достаточно пищи и никого к ним не пускать, ни близких, ни гостей… С сегодняшнего дня следует окуривать все помещения, забить мышиные норы, пить воду только из источника, сжечь все старое постельное белье.

— И ежедневно приносить жертвы богам, которые сильны против чумы, — добавила Маммария.

Эпикур посмотрел на нее с укором, но ничего не сказал.

Ночью он поднялся на вершину холма, к винограднику, и долго смотрел на многочисленные костры, пылающие в городе. В воздухе стоял смрадный дух. Потом начались пожары — афиняне поджигали дома, в которых объявлялась чума. Слышны были крики и вопли. На улицах появились толпы бегущих — люди торопились покинуть город, скрыться в безлюдных местах, в рощах, в горах, у чистых источников. Громыхали повозки, кричали, пугаясь огня, лошади и мулы, в небе, набегая на звезды, колыхались зловещие тени — дым от костров и пожаров. Афины распахнули все свои ворота. Выставили вооруженную охрану у сокровищниц, у источников и продовольственных складов. Афиняне молились, приносили жертвы богам-заступникам, но надеялись только на огонь, который один лишь и мог победить чуму. К утру дым поднялся уже к вершинам Гиметта, и солнце долго не могло вынырнуть из удушающей мглы.

В саду Эпикура стало так многолюдно, как не бывало никогда, даже в седьмой день гамелиона, когда Эпикур отмечал вместе с многочисленными друзьями свой день рождения. Но тогда люди собирались на праздник, который заканчивался веселым симпосием [23] Симпо́сий — заключительная часть праздничного обеда, когда собравшиеся развлекали себя танцами, песнями и философскими дискуссиями. , теперь же они собирались, убегая от чумы из перенаселенных городских кварталов и предместий. И здесь стало так же многолюдно, как и там, так же небезопасно, но не так сиротливо, как в окружении чужих людей, потому что все собравшиеся здесь — друзья, единомышленники, приверженцы одной науки, создателем которой является Эпикур.

Все три дома уже отданы женщинам и детям, где комнаты окурены, мебель ошпарена кипятком, мышиные и крысиные норы забиты щебенкой и замазаны глиной, а полы посыпаны известью. Рабы сжигают у ворот всякое старье и мусор, вынесенные из домов и служебных помещений. Заколоты свиньи, забита вся птица, а загоны их сожжены. Мясо, пересыпанное солью, унесено в погреба. Не угасает огонь под котлами в купальне, где все приходящие моются со щелоком и кипятят свои хитоны, гиматии и пеплосы [24] Хито́н — кусок ткани с отверстиями для рук и головы, служивший нижней одеждой для мужчин и женщин. Гима́тий — верхняя мужская одежда, плащ, который надевали поверх хитона; кусок шерстяной материи размером 1,7×4 метра. Пе́плос — верхняя женская одежда. . Там же стоит чан, в котором растертая в порошок сера смешана с настоем полыни. Мужчины, женщины и дети смазывают себя этой мазью после купания. Это средство, изобретенное еще Гиппократом [25] Гиппокра́т — выдающийся врач древности. , отпугивает насекомых, переносчиков заразы.