Андрей Геласимов - Степные боги

– Знаешь, такие мелкие желтые цветочки? Шапками большими растут. У вас тут они, наверное, по-другому как-нибудь называются. И такой от нее запах! Чистый мед. Я думаю – приятно, наверное, будет окочуриться посреди такой благодати. Короче, добрались мы перебежками до этого дома, а там на чердаке уже мой якут сидит. Я ему говорю: «Ты куда от меня сбежал, узкоглазый? Мне за тебя перед командиром отвечать». А он каску снял и ружье свое молча в слуховое окно налаживает. Я говорю: «Ты чего удумал?» Он оборачивается и спрашивает: «Танки твои на шум подойдут, командир?» Я говорю: «На какой такой шум?» А он мне отвечает: «Когда нас маленько убивать начнут». И рукой в окошко показывает. Я смотрю, но ничего там не вижу. Он говорит: «Вон туда смотри, командир. Видишь, торчит из-за сарая?» А там – ну ни хрена не торчит. Вообще ничего нету. Я ему говорю: «Ты куда стрелять-то собрался? Где танк?» Но он уже не отвечает. «Патрон», – говорит своему второму. И тот ему протягивает патрон. Короче, я присмотрелся, а там действительно кончик танкового ствола. Чуть-чуть дульный тормоз из-за стены выглядывает…

К этому моменту Петька, от которого остались одни глаза, уши и разинутый рот, уже не просто слушал майора, а буквально сам находился на том чердаке и с замиранием сердца выглядывал из-за плеча упрямого якутского бронебойщика. Он как будто своими глазами видел, как тот стреляет в ствол «тигру» и как оба взревевших немецких танка выползают после этого в проулок на прямую наводку. Петька зажмурился, представив себе, что сейчас произойдет и что останется от чердака, с которого прозвучал выстрел, но потом в какую-то долю секунды сообразил – раз майор жив, то, видимо, все обошлось – и быстро открыл глаза.

– Он поднимает вверх пушку, – замахиваясь правой рукой, продолжал Баландин. – И ка-а-ак жахнет из своих восьмидесяти восьми миллиметров! Я кричу: «Выстрел!» А у него – ни фига! Никакого выстрела! У него вместо выстрела башню сносит, как после прямого гаубичного попадания, а во втором «тигре» от взрыва детонирует боезапас. И они оба начинают гореть, как картонки от обуви. Видал? А ты говоришь – якут!

Баландин с огромным значением ткнул куда-то вверх указательным пальцем.

– Он ему, понимаешь, ствол прострелил. Как булавкой проткнул. А у того начисто потом от своего же залпа все разорвало. Физика, брат! Но как он до такого додумался?!! Прямо в хобот ему! Прямо в хобот!

Баландин радостно засмеялся и энергично потер свою большую лысую голову.

Петьке нравилось, как он это делает. Ему вообще все нравилось в майоре – как он сидит, как смеется, как хлопает ладонью по столу и как от этого звенят медали и ордена у него на синей гимнастерке.

– А потом? – нетерпеливо спросил он.

– Что потом?

– Ну, потом-то что было? Как убежали с чердака?

– А-а, – снова засмеялся Баландин. – Да никак. Сидели и отстреливались, пока мои «тридцатьчетверки» не подошли. Я думал – конец нам. Но ничего, вовремя подоспели ребята.

Петька представил себя на том чердаке и стрельнул из невидимого «ППШ».

– Ты чего? – удивился майор.

– Та-та-та, – повторил Петька. – Стреляю.

И упал под лавку.

– В коленку ранили, гады, – простонал он оттуда, схватившись за ногу. – Больно. Надо перевязать.

– Кончай придуриваться, – закричала вскочившая на ноги тетка Алена. – Посидеть людям спокойно не даст!

Но Петька уже не мог остановиться. Тетка Алена так удачно встала прямо над ним, что ему неожиданно открылись все ее женские тайны. Под платьем на ней были перехваченные резинкой синие трусы. Огромные, как парашютный купол.

– Вызываю парашютистов! – закричал Петька. – Высылайте десант! Отряд попал во вражеское окружение!

– Вот придурок!

Она попыталась отпихнуть его ногой, но он, как циркуль, оставаясь головой на одном месте, ловко перебросил свое летучее тело по широкой дуге и продолжал пялиться на ее большие трусы.

– Над нами синее небо! Противник атакует превосходящими силами!

Петьке до такой степени было весело заглядывать ей под платье, что он продолжал заниматься этим даже тогда, когда один из танкистов притащил из командирского танка трофейный патефон и тетка Алена стала учить майора Баландина танцевать танго «Утомленное солнце».

Старший лейтенант Одинцов тоже недолго усидел на лавке, и вскоре они уже вдвоем с Петькой катались по траве под ногами едва танцующей пары. Майор где-то над ними рассказывал тетке Алене о том, как его брат во время боев на Халхин-Голе атаковал однажды гигантского степного орла, приняв его силуэт на фоне солнца за японский истребитель, а Петька с Одинцовым продолжали перестреливаться из своих воображаемых автоматов, хохотали как припадочные, подмигивали друг другу, пялились на большие синие трусы и орали дурными голосами: