Илья Клаз - Навеки вместе

— О, пани Мария, вы божественны и прелестны! — с нескрываемой завистью воскликнула Амалия-Христина.

Пани Мария-Луиза показала белые зубы и, помахав веером, поплыла по аллее. Канцлер Ежи Осолинский лукаво улыбнулся: два года назад достопочтенный Ян-Казимир потешался над русским царем Алексеем. Тот на всей Руси искал себе суженую, и бояре осмотрели три сотни девиц… Ян-Казимир тоже не нашел себе достойной в Речи. Привез из-за моря… Встретившись глазами с гетманом Янушем Радзивиллом, канцлер сказал:

— Сейм отправил посольство в русские земли. Стало известно, что тайные переговоры ведет царь с харцизкой Хмелем.

— Стоило ли делать это, пан канцлер? — неопределенно пожал плечами гетман, бросая короткие взгляды на юную Марию-Луизу. — Царь послам верить не будет и с черкасами дружбу не порвет.

Канцлер щелкнул сухими пальцами.

— Все это так. Но если царь возьмет Хмеля под свою руку? Сейм и его величество новый король, которого изберем в ближайший час, должны знать об этом на год раньше.

— Хотелось бы, — задумчиво проронил гетман.

Все это понимает и видит Януш Радзивилл. Судьба Речи Посполитой его волнует не меньше, чем остальных государственных мужей. И земли его ближе других к московскому царству. Но сегодня, в этот теплый и веселый вечер, он не хотел говорить ни о русском царе, ни о Хмеле.

Да, сердцем чует гетман, что под боком у Речи Посполитой поднимается сильное государство, но разумом понимать этого не хотел. Еще бы! Три столетия мечами доказывала Речь Посполитая право на эти земли и не доказала. Рубить под корень надо было все племя схизматов! А теперь дурные вести пришли с Украины. Не повезло под Желтыми Водами, еще больше не повезло под Корсунью. Тех, которые не вернутся домой, уже отпели в костелах. За схизматиком идет вся чернь. И если сейчас без промедления не порешить Хмеля, то потом, когда русский царь возьмет его под свою руку, этого не сделать вовеки. Вместе с Украиной может быть потеряна и Белая Русь. Не смотреть потешных прискакал из Пинска полковник Лука Ельский. Как зараза просачиваются черкасы с Украины на Белую Русь. Лазутчики несут в деревни и города тайные универсалы Хмеля и мутят чернь да ремесленников. Доподлинно стало известно, что и под Гомелем уже появился казацкий загон.

В Москву само собой, а в свейское государство давно следовало бы послать тайных послов. Пусть бы понял Карл-Густав, что не будет Русь с ним в дружбе и станет посягать на его земли, как и на польские.

Если с королем свейским надо вести разумную игру, то с крымским ханством куда проще. За талеры договориться можно. Ясыр и выкуп нужны. Хмель даст — за ним пойдут. Надо думать, не очень хочет хан Ислам-Гирей, чтоб Украина сильной и независимой была. Тогда навсегда будет заказана дорога к богатым русским землям. Но и могущество Речи Ислам-Гирею не по нутру.

В сердцах гетман Януш Радзивилл думал: пропади она пропадом, Украина и антихрист Хмель! Там нет земель радзивилловских. Пускай о ней пекутся пан Потоцкий и канцлер Речи Посполитой пан Ежи Осолинский…

Посланник папы Иннокентия X Леон Маркони привез приятную весть. Ватикан обещал прислать на нужды войны двести тысяч талеров. И папе Хмель стал костью в горле. Отправляя Леона Маркони, папа тряс лысой тяжелой головой и грозился, что силой заставит попов принять унию. Да, там, в Риме, на словах весьма храбры… До встречи с канцлером Ежи Осолинским нунциуш Маркони побывал у саксонского кюрфюста Фридриха. Тот клялся, что так же не терпит Хмеля, и позволил нанимать в его землях ландскнехтов. А нанимать придется. Уже не только около Гомеля, а и в лесах под Оршей, Меньском и Слуцком бродят харцизки целыми шайками, нападают на маентки и предают их огню…

Гремят хлопуши, и красные искры, словно огненный дождь, летят на землю.

От реки тянет прохладой, и гетман заметил, как слегка вздрогнули полные, круглые плечи пани Марии.

— Прошу гостей в замок, — предложил Януш Радзивилл.

По сверкающему паркету пани Мария-Луиза ступала, как по тонкому льду. И на паркете, словно в зеркале, отражалось ее роскошное платье из черного фалюндыша. Она села в глубокое кресло и положила красивые смуглые руки на подлокотники, обитые бордовым бархатом. В бриллиантовом ожерелье, в дорогих перстнях, отделанных сапфиром и жемчугом, в золотых браслетах переливались и горели искорками десятки свечей, которые были расставлены в серебряных канделябрах. С мрачных полотен, одетых в дорогие французские багеты, смотрели на нее сморщенные старики в широкополых шляпах с перьями, усатые рыцари в латах.