Уинстон Грэхем - Танец мельника

— Уже год, — сказала Демельза, — почти год, как выгрузили насос для Уил-Лежер. Не помню, какое это было число, но это и не важно, тогда был прекрасный день, хотя и непростой. И год назад я даже и не помышляла о Генри! Всё меняется. Разве не чудесно, что у нас еще один сын, еще один ребенок! И похожий на тебя! Как там говорила тетушка Агата? Вылитая мать. Это она сказала про Джулию. Что ж, Генри будет вылитым отцом, согласен?

— Нужно будет поцарапать его щеку булавкой, — отозвался Росс. — Тогда никто нас не различит.

— Но ты разве не рад, Росс? Не доволен?

— Моей радости нет края! Думаю, я счастлив, уж точно доволен и чувствую облегчение.

— А у меня все в другом порядке. Но ты всегда был противоречив. Облегчение — это такой пустяк...

— Для меня — нет. Когда ты вечно хандришь и раздражаешься...

— Я раздражаюсь? Ну да, разумеется, сама знаю. Даже не представляю, что на меня находит. Ничего не могу с собой поделать. Что ж, теперь это прошло. Теперь я стала похожей на Беллу!

И Демельза начала бегать туда-сюда, как ее младшая дочь, скакать перед Россом с горящими глазами и развевающимися волосами.

— Помнишь тот день, когда мы вернулись из Тренвита — в то первое Рождество, я носила Джулию, и мы шли домой, распевая песенку Джуда?

— Жили-были старик со старухой, и были они бедны, твидли-двидли-дидли-ду. Боже мой, кажется, с тех пор прошла вечность, неужели мы всё те же, мы с тобой, Росс? И все события с тех пор, все беды и любовь... И трудности, и лишения, и радости, и удовольствия. — Она остановилась перевести дух. — И многих уже нет — Фрэнсиса, Элизабет, тетушки Агаты, Марка Дэниэла, доктора Чоука, сэра Джона Тревонанса, кузена Уильяма-Альфреда и... и Джулии. Столько всего случилось: двое наших детей выросли и теперь влюбились сами. Дуайт и Кэролайн поженились, Джеффри Чарльз когда-то был тощим подростком, а теперь стал галантным капитаном, столько всего... Разве мы можем остаться теми же? Ты бы узнал себя прежнего, если бы наткнулся на пляже? А я? Сомневаюсь. Если я не поумнела, то наверняка стала мудрее. Но разве ты не любишь меня до сих пор? Разве не любил прошлой ночью? Разве хоть чуточку, самую малость, мы не прежние?

— Если ты будешь кричать так громко, — сказал Росс. — Тебя услышат даже чайки.

— Жили-были старик со старухой! — во все легкие прокричала Демельза. — Твидли-двидли-дидли-ду.

Клоуэнс и Белла услышали ее и помахали. Она помахали им обеими руками, подняв их высоко над головой. Ее дочери остановились, решив, что Демельза их зовет, но она жестом велела им идти дальше.

— Подойди сюда, — сказал Росс. — Утихомирься. Иди рядом со мной. Возьми меня под руку.

И Демельза повиновалась.

Они повернули обратно, предоставив Клоуэнс и Белле удаляться всё дальше и дальше, пока они не превратились в две точки и почти не скрылись из вида.

Иногда, сказав не подумав, попадаешь в точку, размышлял Росс. У меня так и вышло. Думаю, что я счастлив, уж точно доволен. В конце концов мы преуспели. В конце? Что ж, пока так. Благодаря открытию разработок Треворджи шахта принесет неплохую прибыль в следующем квартале. Не такую богатую, как Грейс, но довольно неплохую для начала. Доходы Грейс падают, но это неважно — вероятно, как-нибудь сообща они смогут успешно продержаться. Бен, должно быть, скоро вернется. В конце концов, ведь это он открыл Треворджи. Его отставку можно принять лишь условно. Через неделю или около того, когда его деду станет лучше, мы с ним примемся за дело. Еще глупее с его стороны отказываться вернуться теперь, когда Клоуэнс со Стивеном в ссоре. Их разрыв, вероятно, возник из чего-то более глубинного, из более основательных противоречий, нежели вспыхнувшая ссора и потасовка во дворе шахты Уил-Лежер.

А этот новый парень — что он значит в жизни Клоуэнс? Станет ли просто обаятельным и подходящим утешением для нее, сам почти не догадываясь об этом, и она поймет, что ее безрассудное увлечение Стивеном наконец прошло? Или к этому времени на следующий год он уже сделается нашим новым зятем?

Ну, а Джереми? Джереми — задачка посерьезнее, потому что прочесть его куда труднее. Вроде бы у него все хорошо. Открытие шахты теперь оправдалось, строится новое здание для паровой лебедки, и с девчонкой Тревэнионов у них что-то вроде перемирия. Да и после полного разгрома французской армии в снегах Польши причин отправиться на войну у него гораздо меньше. Демельза будет счастлива. А Джеффри Чарльз...

Ну, а что до меня? Должно быть, я обречен (или благословен, кто тут разберет?) находить большую часть собственного удовольствия в удовольствиях своей семьи. Наверное, я больше отражаю счастье, чем создаю. Особенно это касается Демельзы. Но в какой-то мере распространяется на всех. Не то чтобы я совсем не ищу счастья, но почти всегда получаю его из вторых рук. Я обычный эгоист. Возможно, Полдарки не из тех, кому суждено летать высоко и свободно. Как повезло, что у меня есть эта женщина, она создана природой, чтобы любить жизнь, ценить мелочи, выискивать их, как коллекционер новую бабочку, и никогда не позволять им угаснуть. Я просто следую за ней, через нее узнавая, что такое счастье.