Конн Иггульден - Повелители стрел

Внезапно в шум вплелись новые звуки — резкие глухие шлепки, и олеты отступили. Хасар закрывал голову руками, пока не раздался гневный голос Хачиуна. Тот привел людей с дубинками.

— Поднимайся, если можешь, брат. Кого ты велишь казнить? — рявкнул Хачиун.

Хасар опустил руки, выплюнул на траву темно-красный сгусток и с трудом встал. Его распухшее, залитое кровью лицо выглядело так ужасно, что хан олетов перестал веселиться.

— Это личное дело, — торопливо произнес хан под свирепым взглядом Хасара. — Между нами и твоим братом.

Хачиун бросил взгляд на Хасара, тот пожал плечами, скривившись от боли.

Тэмуге, белый как молоко, тоже поднялся. В глазах юноши застыла ярость от стыда и унижения. Братья никогда не видели его таким рассерженным. Юноша с усилием выпрямился, и Хасар благодарно ему кивнул. Незнакомцу порядком досталось. Он упер руки в колени и, тяжело дыша, ухмыльнулся.

— Осторожнее, — чуть слышно прошептал Хачиун своим братьям.

Он привел около дюжины людей — всех, кого успел собрать, когда узнал о драке. Было ясно, что против воинов-олетов им долго не продержаться. Со всех сторон за ними следили холодные взгляды, и старый хан олетов вновь ощутил уверенность.

— Законы чести соблюдены. Между нами нет вражды.

Он обернулся к Хасару, чтобы посмотреть, как тот примет его слова. Кривая усмешка тронула губы Хасара — он услышал приближающийся топот. Судя по бряцанию оружия и доспехов, это Чингис со своими воинами спешил на помощь. Толпа тревожно замерла.

— Говоришь, нет вражды? — прошипел Хачиун. — Не тебе решать, олет.

Все взгляды обратились к Чингису, который шел в сопровождении Арслана и еще пятерых вооруженных воинов. Они держали мечи на изготовку, и ханские сыновья обеспокоенно переглянулись, внезапно поняв, что натворили. Чуть раньше они сговорились испытать одного из братьев Чингиса, и все было замечательно, пока не вмешался Тэмуге. Чем теперь закончится стычка, никто не знал.

С непроницаемым выражением лица Чингис оглядел место побоища. Он задержал взгляд на Тэмуге, заметил, как у младшего брата дрожат руки, и его желтые глаза вспыхнули гневом. Хан олетов торопливо сказал:

— Все уже улажено, повелитель. Просто небольшое разногласие из-за лошади.

Он судорожно сглотнул пересохшим ртом. Чингис не слушал.

— Хачиун?

Сдерживая гнев, Хачиун ответил спокойным голосом:

— Я не знаю, из-за чего все началось. Пусть говорит Хасар.

Хасар моргнул, услышав свое имя. Под пристальным взглядом Чингиса он тщательно подбирал слова, зная, что их разнесут по всему стойбищу. Разве сможет Хасар вести воинов в бой после того, как жаловался подобно мальчишке?

— Я всем доволен, брат, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Если нужно будет вернуться к разговору, сделаю это в другой день.

— Нет, — сердито оборвал Чингис, услышав в словах Хасара угрозу олетам. — Я запрещаю.

Хасар склонил голову:

— Как скажешь, повелитель.

Чингис перевел взгляд на Тэмуге, которого трясло от унижения и неприкрытой ярости, так удивившей Хасара и Хачиуна.

— Тебе тоже досталось, Тэмуге. Поверить не могу, что ты в этом участвовал.

— Пытался их разнять, — пояснил Хачиун. — Его сбили, он упал на колени…

— Хватит! — вмешался Тэмуге. — Со временем я отплачу за каждый удар.

Младший брат покраснел и, похоже, едва сдерживал слезы, совсем как ребенок. Чингис долго смотрел на него и неожиданно дал волю собственному гневу. Прорычав что-то, он встряхнул головой и сделал шаг к хану олетов. Один из ханских сыновей не успел отойти, и Чингис плечом сбил его с ног, даже не заметив столкновения. Хан умоляюще поднял руки. Чингис схватил его за халат и подтянул к себе. Когда он обнажил клинок, воины-олеты с металлическим лязгом выхватили мечи.

— Стоять! — рявкнул Чингис громовым голосом, который много раз разносился над полем битвы.

Не слушая приказа, олеты бросились к нему. Чингис поднял старика, как тарбагана, и дважды полоснул мечом по его ногам, перерезав бедренные мышцы.

— Моего брата поставили на колени, и теперь тебе, олет, никогда не подняться, — сказал он. Хан упал, крича от боли; из ран лилась кровь. Чингис смерил взглядом его воинов: — Если через десять ударов сердца я увижу в ваших руках мечи, никто из олетов не доживет до вечера.

Ханские нукеры остановились и подняли руки, сдерживая остальных. Чингис стоял перед ними без тени страха, а раненый хан завалился на бок и стонал у его ног. Сыновья старика замерли в ужасе. Собрав все силы, хан махнул рукой. Нукеры предпочли истолковать этот жест как команду подчиниться и вложили мечи в ножны, остальные воины последовали их примеру, не отводя глаз от Чингиса. Тот кивнул: