Борис Климычев - Корона скифа

Верочка в страхе отстранилась. Подружки закричали:

— Ах! Ах!

И Асинкрит остался один на углу с полной корзиной живых, нежных роз. Он вскрикнул, и пнул эту корзину изо всех сил, и кинулся бежать.

На углу Почтамтской, возле трактира на Трясихе, его сбили лошади. Он упал на снег лежал почти до самого вечера в сугробе. Никто не подошел, чтобы поднять его. Раз валяется возле трактира — значит, пьян. Известно, что пьяный проспится, а дурак — никогда.

Он мог бы замерзнуть ночью, но на его счастье мимо проходила женщина из дворни Разумовского. Она тоже подумала, что Асинкрит пьян, но поскольку это был хозяин усадьбы, в которой она жила, Палашка (Так звали женщину) наняла Ваньку,* который и помог погрузить Асинкрита в кошеву.

Асинкрит был в беспамятстве. Давыдов и Разумовский внесли его в дом.

Дмитрий Павлович обследовал больного и пришел к выводу, что тот жестоко простудился. Они жарко натопили печь, натирали тело больного спиртом, прикладывали грелки, давали пить отвар из сушеной малины.

Асинкрит в бреду, всё повторял имя Верочки. Граф Разумовский это прокомментировал так:

— Худо если дева засидится, но еще хуже, если такой вот блудный сын заблудится.

Горин пришел в себя лишь на третий день.

Он исхудал и почернел.

— Хочу Верочку! — опять начал канючить он.

Граф Разумовский стал вразумлять его, и призвал в помощь себе поэзию:

— Помнишь ли ты, несчастный стихи Аполлона Майкова? Я тебе почитаю, слушай:

— Ну, о чём говорят сии стихи? — вопросил граф Разумовский. — Сие означает, что не всякая Ева, для всякого Адама создана. Так-то вот бывает, когда зарятся на красивых женщин! Короче сказать: руби дерево по себе! Иначе не будет толка!

— Буду рубить! — еле слышным шепотом отвечал упрямый Асинкрит.

Как только он смог вставать с лежанки, и ковылять по дому, заявился он в алхимическую комнату Давыдова, и потребовал:

— Сведите мне с лица волос, чтобы я был, как все люди!

— Но я таких опытов никогда не ставил, даже не представляю, как это сделать, это же особая статья! — попробовал его отговорить Дмитрий Павлович. Всё было напрасно!

— В счет оплаты за проживание. Сведете мне волос, и живите здесь хоть сто лет бесплатно!

— Да вы упрямец! — усмехнулся Давыдов, — такое упорство похвально, если бы вы нашли ему иное применение!

— Поймите же, Дмитрий Павлович, это вопрос жизни и смерти!

Давыдов и сам был человеком эмоциональным, он тоже увлекался не раз

какой-либо идеей, когда казалось, что кроме этой цели, уже никакой другой в жизни и быть не может.

Поэтому Дмитрий Павлович пообещал безутешному влюбленному подумать о способе сведения волос.

Горин стал приходить к нему каждое утро, и каждый вечер, спрашивая:

— Ну что?

И однажды Давыдов сказал:

— Я прочитал всё, что по этому вопросу написано и в старых манускриптах, и в новых журналах. Сведений нашлось не так уж и много. За успех не могу поручиться, но попробовать можно.

Дмитрий Павлович Давыдов сварил густой настой из красного вина и толченых скорлупок кедровых и грецких орехов.

В назначенный день голову Асинкрита обмотали полотенцами, густо смазанными колдовским варевом. Не видно было ни щек, ни глаз.

Асинкрит полулежал в плетеном кресле-качалке, а Давыдов воздействовал на него излучением двух огромных магнитов.

Печь протопилась, но вьюшка была не закрыта, и в ней кто-то страшно подвывал.

В конце сеанса целитель хотел снять повязку, но Асинкрит замотал головой. Он прогнусавил сквозь тряпки, что будет спать с повязкой, чтобы целебная мазь лучше подействовала.

Утром Асинкрит снял повязку и, волнуясь и дрожа, подошел к зеркалу. Волосы были на лице, на своем месте, они только приобрели темно-коричневый цвет с синеватым оттенком. Теперь Асинкрит выглядел просто ужасно!

Асинкрит Горин дико взвыл и побежал к редактору

" Золотого руна", дабы вылить желчь свою, и тоску. Но Давыдова не оказалось дома.

Как раненый зверь, метался Асинкрит по всем закоулкам большого дома, выл и стонал.

Граф Разумовский, как мог, успокаивал его:

— Не сотвори себе кумира! Это не я говорю, это заповедь пророка Моисея. А ты сотворил, и стенаешь теперь. И опять же в библии сказано: " Недостоин, развязать ремень у сапог его". Ты хочешь, чтобы Савла превратили в Павла!* Подумал бы ты и о том, что псу живому лучше, нежели мертвому льву. Это тоже библия изрекает!