Берды Кербабаев - Решающий шаг

Когда Артык всадил лопату в землю, намереваясь рыть канаву, им снова овладело подавленное настроение. Невольно припомнилось... Прошлой осенью, когда урожай был снят, наступило время выбирать мираба. В ауле Гоша было около шестисот хозяйств, делились они на четыре рода, четыре арыка. Дейхане были недовольны своим мирабом, — он бессовестно обделял их. Поэтому большинство дейхан говорило: «Надо выбрать такого мираба, который не будет обкрадывать народ и на всех будет смотреть одинаково». Вопрос горячо обсуждался повсюду, каждой группе дейхан хотелось поставить своего человека.

Среди бедных дейхан происходили такие разговоры:

— Теперь с выбором мираба надо хорошенько подумать.

— Э, каждый год мы говорим так, и каждый год мирабство достается таким людям, как Нунна Пак.

— И то верно. Прошлой осенью мы хотели выбрать Пашщи Келя, а стал мирабом Нунна Пак. И все, кто был с ним заодно, разворовывали наше добро.

— Ну, теперь не будем дураками. Выберем Келя.

— Вряд ли. Видно, тогда выберем, когда у Келя вырастут волосы (Кель — лысый, плешивый (игра слов)).

— Почему же не выйдет? Вот что, люди! Нас много, давайте сговоримся и отдадим мирабство Артыку. Он из рода кертыков, а кертыкам уже много лет не доставалось мирабство.

— Вот это дело! Артык — крепкий парень и честный. Он не станет нас надувать, как Нунна Пак.

— Как знать? Может, и станет...

Об этих разговорах слышал и Артык. Сам он считал избрание его мирабом таким же неслыханным делом, как немой — возможность заговорить. И в то же время думалось: «Воля народа священна. Ну, а если выберут меня, справлюсь ли с мирабством? Нет, не соглашусь!» — отвечал он себе и тут же начинал спорить: «А что, разве я был бы хуже этих мирабов?! У меня же, конечно, не будет одна мерка для бая, другая — для бедняка. Уж если я возьмусь, так не буду рабом Халназар-бая и не дам одним лишь богачам народную воду...»

Так думал Артык. Но в богатых кибитках, за пловом, рассуждали иначе:

— А что, если и в этом году мирабство отдать Нунне Паку?

— Дейхане не согласятся. Этот шельмец хватил, кажется, через край.

— Тогда, может быть, выберем Мамед-хана?

— И Анна-бек был бы подходящим мирабом.

— Лучше всего выбрать Андар-мираба. Он хорошо разбирается в этих делах.

И вот пришло распоряжение арчина (Арчин — старшина) всем собраться для выборов мираба, а затем выйти на работы по расчистке арыков.

Был прохладный осенний день. Дейхане сошлись к шалашу посреди аула. С разных сторон выкрикивали имена, не вызывавшие ни поддержки, ни возражений. Некоторое время разговор велся в шутливом тоне. Наконец человек, степенный на вид, в каждом движении которого чувствовалось самодовольство, овладел вниманием собравшихся.

— Кого бы мы ни избрали, — говорил он, — с делом как-нибудь справится. Среди тех, чьи имена здесь назывались, многие заслуживают уважения. Но ведь дело не в том, чтобы отбыть срок мирабства. Нужен человек, который мог бы повести за собой людей, умел бы выполнить все, что требуется.

Со всех сторон послышались голоса:

— Меле-бай правильно говорит!

— Правильно!..

— Верно!..

— А если так, — продолжал Меле-бай, — то, как говорится, благое намерение — половина богатства — давайте поручим в этом году мирабство Мамед-хану, у него рука благодатная. Он, может быть, и откажется, но если мы попросим один годик послужить народу, я думаю, — согласится, у него сердце не каменное.

Черный от загара человек с глубокими морщинами на лбу и тремя прядями волос на подбородке погладил средний клок бороды и произнес: «Гм-м...» Хотя это и показывало его несогласие, он заговорил учтиво:

— Ты хорошо сказал, Меле-бай, но дейханином и ханом одновременно быть нельзя. Давайте не будем смешивать достоинства хана с пылью и отдадим мирабство тому, кто кормится с ушка лопаты. И то еще надо сказать: мирабство только со стороны кажется почетным делом, а по правде говоря — это собачья должность. Не будет тот настоящим мирабом, кто перед одним орет, а перед другим спину гнет. Надо выбирать такого человека, который и в глаза и в затылок глядит одинаково.

И это предложение понравилось собравшимся.

— Дядюшка Черкез правильно сказал! — зашумели кругом.

Тут рябоватый парень с лихо закрученными кверху усами и в шапке набекрень не долго думая вы-выпалил:

— Э-гей, люди, отдадим мирабство Анна-беку!

Черкез улыбнулся. Эта насмешливая улыбка относилась и к парню, и к названному им беку. Всем она была понятна, только парень не понял насмешки и снова крикнул: