Берды Кербабаев - Решающий шаг

— Молодец Молла Дурды. Да он, оказывается, настоящий шахир-бахши.

В тон Халназару заговорил и Мамедвели-ходжа. Ему хотелось прежде всего выразить уважение к Арутюну, и он обратился к нему:

— Артын-ходжайн, я благодарю создателя за то, что он дал мне случай встретиться с вами. От счастливого прилипает счастье, от несчастного — горе, как говорили предки. Халназар-бай, сидеть вот с такими людьми — уже счастье...

Халназар недовольно крякнул и прервал речь ходжи:

— Хотя наше благополучие создавал и не Артын-ходжайн, он немало помог нам.

Мамедвели, тряся бородой, произнес елейным голоском:

— Да не оставит вас обоих аллах своими милостями!

Халназар сказал, по каким делам приехал Арутюн, и дал понять ходже, что тот должен помочь, когда будет нужно. Арутюн тотчас же бросил приманку.

— Господин ходжам, простите, — любезно обратился он к потомку пророка,— в делах и заботах забываются друзья-приятели. Но вам будет послан подарок: вам самим — халат, вашей супруге — шелковое платье, детям вашим — головка сахару.

И потомок пророка покорно склонил голову перед ходжайном:

— Я ваш слуга...

Мирабы считали для себя за честь свидеться и поговорить с самим Артын-ходжайном. На их лицах сияла радость, Покги-мираб, заметив, что брюшко у ходжайна побольше, чем у него самого, улыбнулся. Только Сары смотрел на армянина без подобострастия и без страха. В комнате, украшенной коврами и цветным войлоком, разговор зашел сначала об общем положении в Туркмении и России. Когда Покги несколько притих, заговорил Нобат-мираб:

— Артын-ходжайн, например, вы — городской человек, читаете газеты. Мы же люди простые. Например, мы о положении в мире, о войне...

Покги не преминул сейчас же ворваться в эту чащу «например»:

— Например, ходжайн, расскажите нам, что творится на белом свете!

Настроение мирабов пришлось Мамедвели по вкусу. Он лукаво повел вокруг себя маленькими глазками и сказал:

— Мирабы, сегодня ходжайн сам пришел к вам. В городе его не доищешься. Послушайте его, он, кажется, развеселит ваши сердца.

Халназар подвинулся вперед и обратился к гостям:

— Люди, раньше чем начать разговор с Артын-ходжайном, давайте послушаем газету, которую он привез. Там есть письмо с войны и стихи. Ходжам, почитай-ка!

Мамедвели читал и письмо и стихи Молла Дурды. Сидящие хвастались отвагой туркмен и дружно смеялись. От гордости за своих сородичей они выпячивали груди, словно те были увешаны орденами. Наконец пришла очередь говорить Арутюну.

Армянин на этот раз говорил осторожно. О взятии русскими войсками Арзрума он предпочел умолчать, зато не пожалел слов для описания подвигов туркменских джигитов. Все удовлетворенно покряхтывали, но тут Нобат-мираб задал вопрос, которого Арутюн ожидал меньше всего:

— Ходжайн, например, говорят, — повелитель германов Веллаган стал мусульманином. Верно это?

Не зная, что ответить, Арутюн только пожал плечами. «Какие отсталые люди. Они все еще поклоняются могиле своего Мухаммеда и не понимают, что кумиром современного мира является золото. За деньги даже вот этот «потомок пророка», ходжа, охотно наденет на шею крест и пойдет в церковь», — подумал он и, чтобы не оставить вопрос без ответа, неопределенно сказал:

— Все в руках вседержителя.

Мамедвели-ходжа тотчас же поддержал его, дав более определенный ответ:

— По воле вседержителя — это возможно: если Веллаган принял веру пророка, он попадет в рай.

Словно Арутюн-ходжайн приехал прямо с фронта, на него посыпались разные вопросы, связанные с положением сражающихся на фронте туркменских джигитов. Был поставлен и такой вопрос:

— Если джигиты живы-здоровы, почему приходят обратно их одежды?

Мамедвели не упустил случая выступить со своими поучениями:

— Смертный не знает, где и когда его настигнет смерть. Тот, у кого кончился счет жизни, — умрет, где бы он ни был. Бедняга Анна Бегенч за всю жизнь не слышал выстрела, а недавно мы его хоронили. Дело не в войне: будь ты хоть в самом пекле, если богу угодно, он тебя сохранит. Когда Ибрагима-пророка бросили в огонь, разве огонь не обратился в цветы?

Сары был верующим мусульманином, но рассуждения ходжи ему не понравились. Он возразил:

— Ходжам-ага, если счет твоей жизни, по воле бога, еще не кончился, то не асе ли тебе равно, где быть? Но если тебе скажут: «Иди на войну» — ты, наверное, не пойдешь.

Покги Вала, рот у которого был уже набит табаком, громко причмокнув губами, сказал: