Берды Кербабаев - Решающий шаг

Уже в тот день, когда Артык уходил со своей сотней, обдавая пылью разъяренного тедженского хана, Кельхан почувствовал, что не будь вокруг него верных ему джигитов, может быть, он уже поплатился бы головой за свою непокорность. Позднее, получив письмо Артыка, он решил присоединиться к нему. Теперь Кельхан, выслушав горячие слова Артыка, еще больше утвердился в своем решении. Он сказал Аширу, что в ближайшие же дни поведет на соединение с полком Артыка всю свою сотню. Затем откровенно рассказал Аширу все, что знал о положении белых и англичан. Рассказал и об острых разногласиях в штабе фронта: англичане отказались бросить свои войска в наступление, на чем настаивали белые, и ограничивались только обороной...

Проводив Ашира в пески, Кельхан стал обдумывать, как обеспечить безопасный переход своего отряда в расположение красноармейских частей. Но не успел он посоветоваться со своими командирами и преданными ему людьми, как в жизни его наступила перемена. Командующий фронтом Ораз-Сердар пригласил его в свой вагон и повел с ним откровенную беседу.

— Кельхан, — обратился он к сотнику, — я давно приглядываюсь к тебе и доволен тобой. Мне хотелось бы назначить тебя на более высокий пост, потому я и решил с тобой побеседовать. Прежде всего прошу тебя: будь со мной вполне откровенен. На все вопросы отвечай не стесняясь, как понимаешь.

Сотник понял слова командующего по-своему: «Ораз-Сердар, должно быть, пронюхал, что я собираюсь перейти на сторону большевиков, вот и допытывается хитростью, хочет, чтобы я сам все рассказал...»

— Сердар-ага, что знаю — не скрою, — ответил Кельхан.

Заметив его смущение, командующий заговорил еще более горячо:

— Кельхан! Я тебе — как отец, доверяю полностью свое сердце, и ты не таи от меня ничего.

Кельхан совсем растерялся. «Ну, пропал!» — подумал он. А Ораз-Сердар, словно не замечая его состояния, продолжал:

— Пусть наш разговор останется в стенах этой комнаты. Я хотел бы, чтобы он был на благо туркменского народа.

— Сердар-ага! Я сын туркмена! — воскликнул Кельхан.

Этот ответ удовлетворил Ораз-Сердара. Он подвинул стул поближе к сотнику:

— Кельхан, я повторяю: пусть все, о чем мы будем говорить, останется между нами.

— Сердар-ага, хоть ты и приглядывался ко мне, а вижу, вовсе не знаешь меня; повторяю снова: я — сын туркмена!

— Молодец, Кельхан! — Ораз-Сердар пытливо взглянул в лицо собеседнику и осторожно начал: — В последнее время Эзиз-хан начинает вызывать у меня подозрения...

Кельхан, сразу поняв, о чем пойдет разговор, перебил командующего:

— У нас тоже.

— Значит, я не ошибся, — продолжал Ораз-Сердар. — Эзиз думает только о себе, о том, чтобы стать ханом над всеми туркменами. Он не понимает, что времена ханства кончились еще при жизни моего отца. Он только сеет распри среди туркмен.

— А почему ушел от него Артык? — не удержавшись, сказал Кельхан.

— Артык?..

— Он со своей сотней перешел на сторону большевиков. А сотню Артыка можно считать за полк. Мы ее потеряли из-за глупого зазнайства Эзиза.

— А, помню. Этот удалец в Пендинской степи разгромил сотню сипаев и нашу лучшую офицерскую роту.

— Сердар-ага, говорю вам: против сотни Артыка полк не устоит! А если Эзиз не изменит свою политику, то, пожалуй, большинство наших конников перейдет к Артыку. — Тут Кельхан почувствовал, что хватил через край в разговоре с командующим, но тот, видимо, был далек от подозрений и задумчиво произнес:

— Это ясно...

Помолчав немного, Ораз-Сердар протянул руку к столику, на котором стояла бутылка водки, налил рюмку и протянул ее Кельхану. По-видимому, он забыл, кто его собеседник. Кельхан с удивлением посмотрел на командующего:

— Сердар-ага... — нерешительно сказал он и тут же подумал: «Баяры пьют, а если и мне попробовать?» Он уже протянул было руку, но командующий сам выпил водку и заговорил почти шепотом:

— Я хочу обессилить Эзиза...

— А хватит силы на это?

— Отсюда мое желание поговорить с тобой. Конечно, если ты и другие сотники останутся с Эзизом, мне будет трудней.

— Если б дело было только за мной...

— Я считаю тебя за половину отряда Эзиза, а после этого разговора, — даже и всем его отрядом.

— Эзиз, — старый ворон, он не поддастся на пулю!

— Против ворона есть орел, — самодовольно произнес Ораз-Сердар, явно подразумевая здесь себя. — Достаточно орлу взмахнуть крылом — и от ворона только перья посыплются. А кроме того, есть лиса. У нее тысяча и одна хитрость. Не попадается ворон на одну, попадется на другую. Сейчас против Эзиза — орел и лиса.