Берды Кербабаев - Решающий шаг

Эзиз молча царапал ногтем землю. В тот же день Эзиза и Нияз-бека вызвали в штаб на совещание.

Продовольственное положение у белых чрезвычайно ухудшилось в эти осенние месяцы. Хлеба не хватало даже для снабжения войсковых частей. Ему и неоткуда было взяться. Интервенты обещали золотые горы ашхабадскому правительству, пока не добились подписания договора. Но как только они вступили в страну, вместо того, чтобы помогать, стали грабить ее. Генерал Маллесон вместо денег выпустил ничего не стоящие боны с печатью английской миссии. Расплачиваясь этими бонами, англичане скупали и переправляли через границу дорогие ковры, породистых коней, каракуль и другие ценности. А многолетние запасы хлопка и шерсти захватывали вообще без всякой оплаты. Ашхабадскому правительству ничего не оставалось, как взвалить все ярмо интервенции на народ.

На совещании в штабе был поставлен вопрос об обложении населения новыми тяжелыми налогами и установлении твердых цен на зерно. Эзиз неожиданно выступил против этих предложений, и сколько ему ни объясняли Фунтиков и Ораз-Сердар, что без этих мероприятий нельзя обеспечить войска продовольствием, он ничего не слушал.

— Я не для того проливаю кровь, чтобы грабить народ! — кричал он.

Сам он грабил дейханский хлеб, не платя за него ни копейки, и думал еще увеличить налоги. Его ак-аланские ямы были полны зерна, и он мог бы выгодно поставлять хлеб на армию. Твердые цены на зерно его никак не устраивали. А кроме того, он помнил указание Тиг Джонса не выдавать зерна интендантству белых, держать все запасы в распоряжении интервентов. Белое командование ничего не знало об этом.

Фунтикову не понравилось, что командующий унижается до споров с Эзизом. Он встал с места, дымя сигарой, и пренебрежительно бросил несколько слов. Мадыр-Ишан перевел Эзизу эти слова:

— Господин Фунтиков считает ненужным тратить время на споры. Он говорит: «Один Эзиз-хан ничего не значит; если большинство согласно, пишите постановление и кончайте с этим вопросом».

Эзиз вскочил с места, как ужаленный. Налитыми кровью глазами он посмотрел на отвернувшегося к окну Фунтикова.

— Ты скажи этому Пынтику, — в бешенстве крикнул он, — пусть издаст не одно, а сотню постановлений! Пусть министры всю бумагу испачкают чернилами! Но хлеб они по твердой цене не возьмут! Везде, куда достигает мое дыхание, я снесу голову с плеч всякому, кто пойдет против моей воли! Пусть это будет хоть сам господин Пынтик!

Ораз-Сердар и Фунтиков завертелись на месте. Мадыр-Ишан не нашел смелости точно передать все сказанное Эзизом и пробормотал что-то невнятное. Держа руки за спиной и важно раскачиваясь, Фунтиков процедил сквозь зубы что-то вроде: «Собака лает, караван шагает» — и многозначительно посмотрел на Нияз-бека. Мадыр-Ишан и его слова невнятно перевел Эзизу.

Нияз-бек в этом вопросе не высказывал своего мнения. Холодный взгляд Фунтикова он понял примерно так: «Это ты преподаешь уроки Эзизу...» В глазу Нияз-бека в свою очередь сверкнула угроза.

Эзиз быстро встал.

— Завтра — базар. На базар привезут хлеба сколько угодно. Кто спешит к своей смерти — пусть попытается подойти к этому хлебу с твердыми ценами! — сказал он и вышел.

Фронт между Анненково и Равниной держался долго. Интервенты ограничивались обороной и как будто даже не думали переходить в наступление.

Главные силы Эзиза стояли в Байрам-Али, отдельные сотни изредка ходили в разведку. Сам Эзиз, оставив вместо себя в Байрам-Али Кизылхана, вернулся в Теджен. Зверства в Теджене вызвали гневный протест всего населения. Белогвардейские власти вынуждены были начать расследование, дело было передано в военный суд. Аллаяр-хан поспешил уйти со своей бандой на Мургаб, в Пендинскую степь, а Эзиз-хан воспользовался этим, чтобы всю ответственность переложить на Аллаяра.

В Теджене Эзиз не нашел Артыка и не слышал, чтобы его сотня появлялась в районе. Расставшись с Эзизом, Артык обошел Мары и направился прямо на восток, на соединение с Красной Армией. В Курбан-Кала он встретился с кавалерийским разъездом сипаев, — те приняли его сотню за эскадрон Нияз-бека. Когда около Анненково Артык встретился с конниками Нияз-бека, он заявил, что ведет сотню в разведку. Он уже знал; что красноармейские части стоят в Равнине, и осторожно выспросил, откуда и как удобнее подойти к ним.

Но командир этих конников, старый джигит с проницательным взглядом, узнал Артыка. Он отвел его в сторону и сказал: