Пэм Райан - Эсперанса

— А вон там находятся туалеты.

Эсперанса поежилась при одной мысли о том, что здесь нигде невозможно уединиться.

— Нам повезло, — с гордостью сказала Исабель, — в других лагерях приходилось ходить в канаву.

Эсперанса посмотрела на нее, сглотнула и кивнула, неожиданно ощутив благодарность.

К ним подошел бригадир, обменялся рукопожатиями с Хуаном и Альфонсо и указал на дом, перед которым и остановился их грузовик. Женщины помогли Мигелю перетащить сумки. Затем внутрь вошли мама и Эсперанса. В доме были две комнатушки. Половину первой занимала кухня с плитой и раковиной. Еще там были стол и стулья. У печи — горка дров. Посреди комнаты на полу — матрас на ножках. Во второй комнате лежал еще один матрас, побольше, — на нем смогли бы поместиться двое взрослых людей, а рядом стояла крошечная детская кроватка. Между ними втиснулся деревянный ящик для фруктов, который можно было использовать как ночной столик. Над ящиком располагалось еще одно окошко.

Мама огляделась и слабо улыбнулась Эсперансе.

— Мама, это дом для нас или для Гортензии с Альфонсо? — спросила Эсперанса с надеждой, что их лачуга, возможно, будет лучше.

— Мы будем здесь жить все вместе, — сказала мама.

— Мама, но мы же все не поместимся!

— Эсперанса, здесь дают жилье только мужчине с семьей, а не одиноким женщинам. Это семейный лагерь, у нас должен быть глава семьи, мужчина, чтобы мы могли здесь жить и работать. И этот мужчина — Альфонсо. — Мама опустилась на кровать, ее голос звучал устало. — Он сказал, что мы — его родственницы, так что, если кто-то нас спросит, мы должны будем это подтвердить. Иначе мы не сможем здесь остаться. В соседнем доме живут Хуан и Жозефина, так что мы сможем договориться, кому где спать. Мигель будет спать с ними и с малышами. А Исабель будет спать здесь с Альфонсо, Гортензией и с нами.

Вошел Мигель, поставил их чемоданы и вышел. Из соседней комнаты доносились голоса Альфонсо и Гортензии.

Мама встала, чтобы распаковать вещи, и запела.

Эсперанса почувствовала, как в ней закипает гнев.

— Мама! Мы живем как в стойле! Как ты можешь петь? Как ты можешь радоваться? У нас даже нет собственной комнаты!

Голоса в соседней комнате внезапно умолкли. Мама смерила Эсперансу долгим суровым взглядом. Потом тихо закрыла дверь.

— Сядь, — сказала она.

Эсперанса села на крошечную детскую кроватку, заскрипели пружины.

Мама опустилась на матрас напротив, их колени почти касались друг друга.

— Послушай меня, Эсперанса. Останься мы в Мексике, я бы вышла замуж за дядю Луиса, нам пришлось бы жить с тобой в разлуке и мы были бы несчастливы. Здесь же у нас два выбора: быть вместе и быть при этом несчастными или быть вместе и к тому же быть счастливыми. Доченька, здесь мы не должны разлучаться, а потом к нам приедет и Абуэлита. Подумай, какого поведения она от тебя ждет? Мой выбор — быть счастливой. Что выбираешь ты?

Эсперанса знала, что хочет услышать мама.

— Быть счастливой, — тихо сказала она.

— Ведь нам уже повезло, Эсперанса. Многие приезжают в эту долину и месяцами ждут работы. Хуану пришлось немало потрудиться, чтобы мы смогли получить это жилье сразу по приезде. Ты должна быть благодарна за то, что у нас есть. — Мама наклонилась, поцеловала ее и вышла из комнаты.

Эсперанса легла на узкую кроватку. Через несколько минут вошла Исабель и села напротив.

— Расскажи мне, как это — быть очень богатой?

Эсперанса посмотрела на Исабель, глаза которой горели в предвкушении интересной истории. Помолчав, она сказала:

— Знаешь, Исабель, я все еще богата. Мы будем здесь жить только до того дня, когда Абуэлита поправится и сможет путешествовать. Потом она приедет со своими деньгами, и мы купим большой дом — такой, каким гордился бы папа. Может быть, мы даже купим два дома, чтобы Гортензия, Альфонсо и Мигель жили в одном из них и снова на нас работали. А ты сможешь нас навещать, Исабель. Так что все это только временно. Мы не останемся здесь надолго.

— Правда? — спросила Исабель.

— Да, это правда, — сказала Эсперанса, уставившись в потолок, который кто-то обклеил газетами и картоном. — Мой папа никогда бы не позволил нам жить в таком домишке. — Она закрыла глаза и услышала, как Исабель на цыпочках выходит из комнаты и закрывает дверь.

После многих дней, проведенных в пути, ею овладела усталость. Ее мысли блуждали. Она вспоминала людей, справлявших нужду в канавах, грубые слова Марты, конюшни Ранчо де лас Росас…