Михаил Арлазоров: Артем Микоян

Ноябрьским днем 1924 года, выйдя на площадь Курского вокзала, Анушаван направился к остановке трамвая линии Б, чтобы добраться до Угольной площади, где жила Екатерина Сергеевна.

Ростов-на-Дону – город совсем не маленький и не тихий, но Москва (нэповская Москва!) подавляла и оглушала. Из окна он увидел и поводыря с медведем – их ходило по Москве немало, давая представления во дворах и около рынков. Фотограф-пушкарь таинственно копошился под черным покрывалом. Желающих он снимал на фоне специально намалеванного задника – средневекового замка, около которого плавали в озере белые лебеди.

У Красных ворот (их еще тогда не снесли) толпились сезонники. Калужане, тамбовцы, владимирцы с пилами, топорами, малярными кистями ожидали заказчиков.

Прикрикивая резкими звонками на невнимательных прохожих, трамвай приближался к Сухаревскому рынку. «Букашка» обогнула Сухареву башню, и Микоян увидел знаменитое московское торжище.

Пронафталиненные старушки в салопчиках предлагали предметы, давно вышедшие из употребления. Здоровенные мужики в картузиках с надписью «Моссельпром» оглушительно рявкали:

– Есть «Аллегро», продаю «Золотые»! Хотишь – «Червонец» купишь. Папиросы «Ира» – курит полмира!

Толстая баба с бидоном, закутанным в какую-то грязную телогрейку (чтобы не остыл товар), повторяла как заклинание:

– Какава, какава! Самая лучшая какава на натуральном сахарине.

Трамвай медленно прокладывал дорогу. Через несколько остановок, услышав громкое «Угольная площадь!», Микоян вышел из вагона...

В здании, где жили Шаумяны, до революции размещалась духовная семинария. После установления Советской власти здесь стал жилой дом. Часть его предназначили для делегатов разного рода съездов и конференций, приезжавших в Москву. Божедомский переулок переименовали в Делегатскую улицу, само же здание стали называть Третьим Домом Советов.

Став москвичом, Микоян быстро втянулся в жизнь столицы.

Семья Шаумянов, приютившая Анушавана, сыграла большую роль в его жизни. У Екатерины Сергеевны он почувствовал себя легко и просто. Была Екатерина Сергеевна всегда немножко печальной – она не могла забыть трагической смерти мужа. Но мудрая женщина отлично понимала: молодежь есть молодежь...

По вечерам вся семья и близкие ей люди – Анушаван Микоян, Геворк Аветисян, Гай Туманян, Левон Сафразьян собирались за большим столом. Шутили, читали, спорили, играли в шахматы, чаще – в нарды.

Некоторые из молодых людей были уже студентами – Гай и Геворк учились в «Свердловке», как называли в просторечье Коммунистический университет имени Я.М.Свердлова – первую в Советской Республике высшую партийную школу.

Впоследствии, получив гуманитарное образование, Гай Туманян, продолжая увлекаться литературой, историей, философией, стал профессиональным военным. Он был большим знатоком армянской и русской литературы. Настольная книга – «Фауст» Гёте, любимая часть – вторая, философская. На склоне лет, выйдя в отставку, преподавал основы марксизма-ленинизма в Московском авиационном институте – естественное завершение многолетнего увлечения историей и философией.

С Геворком Артем Иванович сдружился сразу. Аветисян вступил в партию пятнадцати лет. Сражался в Баку как связной и разведчик. «Настоящий бакинский Гаврош», – сказал о нем Анастас Иванович Микоян.

Анушавану хотелось учиться, как и его друзьям, но с учебой пришлось повременить. Прежде всего нужно было устроиться на работу. В Москве это оказалось просто. Он был металлистом, как называли тогда токарей, слесарей, фрезеровщиков, строгальщиков. В молодой Советской России в металлистах была большая нужда.

Завод «Динамо», куда поступил молодой токарь, – первое в стране предприятие, выпускавшее электрические машины и аппараты для фабрично-заводских установок и трамвайного хозяйства. Завод «Динамо» славился революционным прошлым: в октябре 1917 года динамовцы в составе боевых отрядов штурмовали Кремль.

Проблема работы была решена. Поблагодарив семью Шаумянов за гостеприимство, Анушаван стал жить самостоятельно. К тому времени в Москву приехал и Анастас Иванович. Он пригласил брата к себе, но Анушаван отказался.

– Меня прекрасно разместили в общежитии!

Но это была неправда. Святая неправда. Молодой токарь снимал у дворника угол в кухне. Спустя много лет Микоян рассказывал друзьям:

– Приезжаешь с завода усталый, ложишься спать, а угол мой возле крана с водой. Дворник придет поздно, да к тому же подвыпивши. Откроет кран – брызги летят. Примешь неожиданный душ, проснешься, потом никак не заснешь, а в пять утра надо вставать и идти на работу...