Михаил Арлазоров - Артем Микоян

Рывок раскрывшегося парашюта заставил Мосолова на короткое время очнуться. Он повис на стропах, зацепившись за кроны деревьев. Висел долго. Вертолет поисковой группы, не заметив его, ушел. Только через полтора часа летчика нашел грибник. Вернувшись на дым костров, разведенных грибником, вертолет забрал испытателя и ринулся в Москву, в Боткинскую больницу.

То, что увидели врачи, не сулило ничего доброго: открытый перелом левого бедра, закрытые переломы правой голени и левого плеча, черепные ранения. После рентгеновских обследований наложили гипс. Сражение за жизнь испытателя началось, и Микоян поспешил включиться в него с первых же часов.

После перевязки Мосолов пришел в себя. Первый шок он превозмог, но ненадолго. На следующий день, приехав в больницу, ничего радостного Микоян не услышал. Состояние раненого ухудшилось.

Микоян отлично помнил случившуюся за несколько месяцев до этого автомобильную аварию, в которой жестоко пострадал академик Ландау. Помнил он и гибель Нефедова, жизнь которого, по его убеждению, можно было отстоять. Надо действовать! На помощь Ландау вместе с врачами пришли физики. Мосолова будут спасать его товарищи, и прежде всего он сам, генеральный конструктор.

Сотни дел отодвинуты в сторону. Десятки учреждений, связанные с КБ, ждут ответов на срочные вопросы. Микоян занят – он предпринимает все от него зависящее, чтобы у постели больного оказались лучшие специалисты, но к вечеру 12 сентября 1962 года наступила клиническая смерть.

Травматолог Ксения Максимилиановна Винцентини и нейрохирург Иосиф Маркович Иргер обнаружили тяжелейшее повреждение головного мозга, упущенное при первом осмотре.

– Немедленно на стол!

Приступая к операции, профессор Иргер сказал:

– Все гораздо хуже, чем было у Ландау!

Хирурги работали всю ночь. Профессора Иргер и Равикович пять раз проникали в череп раненого. К утру, закончив операцию, Иргер сказал ночевавшим в коридоре товарищам Мосолова:

– Надежда есть!

К вечеру 13 сентября состояние летчика снова стало угрожающим. Мосолов задыхался. Доктор Владимир Львович Кассиль отважился на вторую операцию. Чтобы облегчить дыхание, он сделал трахеотомию. Тщетная попытка! Второй раз наступила клиническая смерть.

Снова у постели крупнейшие медики – Иргер, Егоров, Вотчал. Семь минут продолжалась вторая клиническая смерть, но и на этот раз ее заставили отступить.

В спасение включились сотрудники профессора Неговского из Института экспериментальной физиологии. Помимо врачей, при больном неустанно находился и целый отряд медицинских сестер, и группа техников, обслуживавших искусственное легкое.

В меру своих сил (он же был не медиком, а инженером) Микоян сделал очень многое для спасения испытателя. Он дал конструкторам экстренное задание: спроектировать электронно-управляемую кровать, позволяющую без риска для жизни менять положение раненого при перевязках. Эту сложную, незнакомую работу выполнили даже не за дни, а за часы.

И подвиг московских медиков, и то, что сделал для спасения испытателя Микоян, не укладывалось в рамки привычного...

Когда через три месяца Мосолову разрешили встречу с близкими, вместе с матерью и женой к нему в палату вошел и Артем Иванович...

А спустя несколько лет Микоян спас и сына Мосолова: узнав, что умирающего мальчика не принимают в больницу, Артем Иванович прервал важное совещание и добился, чтобы ребенка госпитализировали немедленно.

В 1965 году Микояну исполнилось шестьдесят лет. Отмечали юбилей в ресторане «Арарат». Горы, нарисованные на стенах, национальная армянская кухня напоминали юбиляру о местах его детства.

Обращаясь к переполненному залу (как вспоминают старожилы КБ, «сидели буквально на коленях друг у друга, но было очень весело»), поблагодарив за многочисленные поздравления, Артем Иванович (его слова записала позже И.К.Ломова) сказал:

– У меня не было другой жизни, кроме жизни с вами!

После веселого застолья душным московским вечером расходились друзья. Круглым желтым диском светила неправдоподобно большая луна. Прощаясь, Артем Иванович сказал:

– Не могу себе представить, что мне уже шестьдесят лет!

Кажется, совсем недавно вместе с Гуревичем Микоян склонялся над компоновкой первого МиГа. В линиях чертежа они пытались угадать судьбу начатого ими дела, Гуревич казался тогда намного старше – ему было уже под пятьдесят, Микояну шел только тридцать четвертый год, сегодня – шестидесятилетие, сегодня Артему Ивановичу куда больше, чем было в ту пору Гуревичу...