Наталья Павлищева - Мария Стюарт. Королева, несущая гибель

Именно по настоянию братьев Мария вышла замуж за далекого шотландского короля, они подсказали возможность сочетать браком Марию Стюарт с дофином Франциском, рассчитывая в случае физической немощи будущего короля править Францией руками своей племянницы.

Но это все в будущем, а пока следовало не позволить англичанам взять в руки Шотландию. Мария де Гиз пыталась объяснить французскому королю, что, чтобы удержать Шотландию от сильного влияния соседней Англии, нужны две вещи – французские гарнизоны по всей стране и деньги.

Генрих хохотал:

– Мадам, Вы могли бы и не объяснять этого! Будь у меня много солдат и денег, я бы держал не только Шотландию, но и весь мир! Поверьте, я не менее Вас озабочен состоянием дел в Шотландии, но не представляю, откуда взять нужные суммы.

Легкое движение даже не руки, а только пальцев Франсуа, и Мария чуть склонила голову, соглашаясь:

– Я только озвучила проблему, Ваше Величество. Франция могла прирасти новой провинцией. Не хотелось бы терять такую возможность.

Слышали бы ее речи шотландские бароны! Королева спокойно соглашалась отдать страну французскому королю в случае помощи. Генрих усмехнулся:

– Боюсь, что такие обещания может давать только Ваша дочь, мадам. – Король даже развел руками, вроде сокрушаясь: – Придется ждать до ее взросления…

Мария де Гиз выпрямилась, не обращая внимания на предостерегающий взгляд брата:

– Ваше Величество, боюсь, что, пока моя дочь подрастет, такой проблемы уже не будет! Или я в ближайший год уберу всех противников и останусь регентшей в одиночестве, или Шотландия станет английской территорией! А помочь мне можете только Вы! – На глазах вдовствующей королевы появились слезы. Словно против воли, она горестно прошептала: – Не просить же помощи у кого-то другого…

Теперь взвился Генрих:

– Мадам! Что Вы говорите?! У кого Вы можете просить помощи, если Ваша дочь помолвлена с моим сыном!

Мария де Гиз вскинула на короля полные слез глаза, приложила платочек к носу и снова горестно вздохнула:

– Я не вижу другого выхода, иначе мы потеряем Шотландию…

Генрих прекрасно понимал, кто может быть этим «другим» – сын Карла V Филипп Испанский, сын врага его отца, его заклятый враг: испанцы желали заполучить Шотландию не меньше, чем французы. У Филиппа достанет сил и возможностей наводнить Шотландию испанскими войсками на вполне законных основаниях, если женить своего сына Филиппа на вдове Якова V, которая еще вполне ничего!

Он мотнул головой:

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать! Давайте лучше поговорим о том прелестном ребенке, которого Вы так счастливо согласились сделать моей дочерью, отдав ее моему сыну…

Дальше разговор пошел уже о маленькой Марии, ее успехах в учебе, серьезности, поведении и перспективах счастливого брака двух детей.

Вот в последнем ни один из сидевших взрослых не только не был уверен, напротив, все трое прекрасно понимали, что никакого счастья у живой, крепкой девочки рядом с хилым, едва дышавшим уже который год мальчиком не будет и быть не может. Но дети просто были разменными монетами в большой политической игре, каковыми в свое время являлись и взрослые; самого Генриха женили на Екатерине Медичи в четырнадцать, нимало не интересуясь его мнением. Даже больше того, прекрасно зная, что юноша давно и безнадежно влюблен совсем в другую. Каково при этом было даже не Генриху (он-то продолжал встречаться со своей любовницей), а Екатерине, оказавшейся в чужой стране среди чужих людей рядом с любящим другую мужем…

Здесь все куда более пристойно – Мэри приняли с радостью, о ней заботились, рядом два дяди, всегда имевшие возможность что-то подсказать, сама королева относилась к ней, как к собственной дочери… Оставалось желать одного – чтобы выздоровел Франциск, который продолжал проводить больше времени в постели с перевязанной головой, чем среди сверстников.

Мария де Гиз прожила во Франции почти год, получила все необходимые гарантии и деньги, заручилась для своей дочери поддержкой двух влиятельнейших женщин в государстве – Дианы де Пуатье и королевы Екатерины, обещала брату быть твердой в отношении к протестантам и баронам, тяготеющим к Англии, и более гибкой с теми, кто, напротив, мысленно связан с Францией, надавала тысячу наказов гувернантке Мэри леди Джанет Флеминг, взяла с Бэсс слово не допускать, чтобы Ее Величество стояла босыми ногами на холодном полу, поцеловала в последний раз дочь, остающуюся в прекрасной Франции, вздохнула и проследовала на корабль, везущий ее обратно в Шотландию – воевать с непокорными баронами, подкупать сомневающихся, лавировать, чтобы сохранить корону для своей малышки.