Неля Гульчук - Спаситель Птолемей

Громко заплакал новорожденный сын царя.

По знаку, данному Селевком, прислужницы оторвали Роксану от колесницы и насильно увели в её покои.

Александра Великого уложили в саркофаг раньше восхода солнца. Вечно восходящее светило не должно видеть нечистое зрелище, даже если это царь. Едва на опущенную золотую крышку саркофага положили оружие Александра и щит Ахилла из Трои первые лучи солнца осветили колесницу.

Над саркофагом, опираясь на колонны из слоновой кости, возвышался балдахин, украшенный драгоценными камнями, подобный небесному своду.

Запряженные в колесницу шестьдесят четыре мула двинулись в путь.

Беспрекословно подчинившись воле Селевка, не дожидаясь приказа регента, Арридей в роскошных носилках выехал вслед за колесницей из дворца.

Справа и слева от колесницы шли воины, торжественно шествовали жрецы, ехали верхом на лошадях военачальники, лучники, знатные вельможи Вавилона.

Едва колесница выехала за ворота дворца зазвучали трубы, словно приветствуя живого царя, и толпы народа осыпали дорогу цветами.

В эти ранние часы жители Вавилона стекались из близких мест и издалека на Дорогу процессий и к воротам богини Иштар, чтобы посмотреть на роскошную царскую колесницу и оказать последние почести великому царю.

Весь путь движения по городу колесницы был усыпан цветами.

Миновав длинные прямые улицы Вавилона, траурное шествие вступило на Дорогу процессий. Высокие зубцы стен и двухметровые хищники, похожие на львов, с ярко-желтыми гривами и оскаленными пастями с острыми клыками с отливающих синевой изразцовых рельефов прощались навсегда с повелителем мира.

У ворот богини Иштар Селевк и его многочисленная свита, бросив последние прощальные взгляды на колесницу, не оглядываясь, поскакали обратно в город. Только теперь долго сдерживаемые слезы скорби потекли по лицу мужественного Селевка, одного из самых любимых и славных полководцев Александра.

Как только траурная процессия оставила позади ворота богини Иштар, к шествию присоединились тысячи всадников, индийские слоны, фаланги пеших воинов, колесницы и обозные повозки, отряды строителей и землекопов, которые выравнивали старые и строили новые дороги, укрепляли мосты на всем пути от Вавилона до Дамаска. Это были приверженцы Птолемея, Селевка и Антигона, готовые в любой момент защитить колесницу с саркофагом царя от воинов Пердикки, если в этом возникнет необходимость.

Филипп III повел, как было договорено Селевком с Птолемеем, печальную процессию в Дамаск.

Известие о том, что траурная процессия, возглавляемая Филиппом III, находится на полпути к Дамаску, достигло Пердикку слишком поздно, когда регент собирался праздновать победу по поводу массового истребления греков, задумавших возвратиться на свою далекую родину.

Тяжесть сумерек опустилась на лагерь мятежников, который был разбит, разграблен, трупы ветеранов непобедимой армии Александра усеяли своими телами каменистое плато. Здесь, среди зверски убитых греков, гонец сообщил регенту взбесившую его новость.

Приказав срочно созвать военачальников, Пердикка, закончив осмотр поля битвы, прошел в свое походное жилище в сопровождении свиты. Несмотря на яркий огонь от множества светильников, регента встретила неприветливая сумеречная серость.

«Птолемей решил встать на моем пути. Не выйдет! Уничтожу, хоть ты и самый сильный и умный противник. Селевк поддержал Птолемея. Ну что ж! Берегитесь! Битва будет жестокой.» – ярость душила Пердикку. Он устало опустился на скамью. Осушил канфар с вином и только после этого посмотрел на собравшихся в палатке: несколько гетайров, гиппарх Пифон, преданный и верный регенту, полководец Полемон, коварный и бесстрашный. «Вот кого надо срочно отправить к Арридею, остановить въезд траурной процессии в Дамаск. И вернуть, немедленно вернуть!» – размышлял про себя Пердикка.

Все ждали, что он скажет. Лицо его жесткое, побагровевшее от гнева настораживало. Серые пронзительные глаза насквозь просвечивали каждого, словно спрашивали: «Ну, а ты, со мною? И до конца ли?»

Тишина становилась тягостной. Никто не смел прервать молчание.

Пердикка снова жадно осушил канфар с вином. Лицо постепенно приняло обычное выражение. И снова стало волевым, красивым. Глаза потеплели, успокоились.

Наконец, Пердикка прервал тишину:

– Да. Я предчувствовал это. Должно было случиться именно так, как случилось. Такова суть предательства. Не позволю растащить по кускам государство Александра. Не позволю!.. Помилования не будет.