Неля Гульчук - Спаситель Птолемей

– Мы больше никогда не услышим прекрасную афинянку! – скорбел весь город.

Птолемей не шел, а почти бежал. Телохранители и слуги, встречающиеся на его пути, с удивлением взирали на развевающийся гиматий обычно спокойного и сдержанного сатрапа. На их вопросительные взгляды Филокл только махнул рукой – некогда.

Наконец они достигли мастерской Бриаксия, выстроенной для скульптора в парке рядом с дворцом Птолемея. Сегодня в тишине мастерской ваятеля Птолемей надеялся найти утешение своей истерзанной душе.

Переступив порог мастерской, Птолемей остановился.

Узкий луч полуденного солнца падал на скульптуру из чистого белого мрамора, отбрасывая на стоящего рядом с ней Бриаксия широкий луч света. Суровая серьезность и яркий свет на лице ваятеля придавали ему вид жреца, постигшего тайны бытия, знающего настоящую мудрость и цену жизни.

Скульптура была почти окончена. Художник вложил в нее столько труда, душевной теплоты и мастерства, что Афродита ожила, став просто юной обнаженной женщиной.

Агнесса в образе Афродиты была ослепительно красива. Она была вся – сияние юности.

«Агнессе отомстили за совершенную красоту, за необыкновенный талант, за гордость, – с грустью заметил про себя Птолемей. – Плохо идут дела в государстве, если в нем позволено истреблять красоту. В Александрию должно стекаться всё прекрасное!»

Любуясь скульптурой, он думал об Агнессе.

Роскошные волосы Агнессы были уложены скульптором на затылке в простой греческий узел, что придавало лицу выражение строгости, свойственное лишь богиням. Это была и Афродита, и Агнесса одновременно. Как действительно походила афинянка на богиню!..

На устах богини застыла на века улыбка.

Мастерство скульптора покорило Птолемея, но было в этом творении и другое – великий смысл, открытый человеку посредством искусства. «Эта скульптура не угождение преходящему вкусу поколения, – размышлял Птолемей, – а образец высокой красоты, необходимый для правильного понимания жизни.»

Бриаксий молча наблюдал за Птолемеем.

Птолемей по-своему выразил свое впечатление от скульптуры. Он глубоко вздохнул и лицо его просветлело, на душе впервые за эти трагические дни стало легко. «Только прекрасное дает силы и утешение, – подумал Птолемей. – Мы живем так коротко, а эта богиня будет пребывать на земле вечно, проходя через грядущие века.»

– Браво, Бриаксий! – наконец воскликнул Птолемей. – Теперь я понял, в чем состоит одна из тайн твоего мастерства. Твое творчество неповторимо! Трудно поверить, что руки смертного создали этот бессмертный шедевр!

Бриаксий, смущенный, прижал руки к сердцу, которое гулко билось, преисполненное благодарности.

– Я тронут твоей похвалой, Птолемей!

– Слава требовательна, ей нужны крылья! Ты спел нежную песнь красоте и дал Агнессе новую жизнь!

Ночной разговор. Селевк и Менелая покидают Александрию. Приезд Филы к Кассандру. Дерзкий план Кассандра. Немейские игры. Третий удар по Антигону. Встреча непримиримых врагов.

Антигон, бросая вызов ставшему злейшим противником Птолемею, стремительно мчался вперед по пути захвата единоличной власти в государстве Александра, презирая могущественную коалицию своих недавних союзников, а теперь врагов.

Было около полуночи, когда Птолемей в сопровождении Филокла, мудрого своего советника и товарища как в делах, так и в развлечениях возвращался в свой дворец из мастерской Бриаксия. Стража у входа низко склонила перед ними копья.

Не успел Птолемей переступить порог как старый слуга, почтительно склонив голову и скрестив на груди руки, доложил, что Селевк просит срочно принять его. Известие это вызвало на утомленном лице Птолемея едва заметное удивление.

Птолемей тихо приказал:

– Фотий, узнай, нельзя ли отложить столь поздний разговор до грядущего утра. Я крайне утомлен. Дух и тело жаждут сна и покоя.

Фотий удалился, и друзья вошли в обширные покои, убранные с изысканной роскошью. Столы, кресла и скамьи залы были покрыты позолотой. На мраморных колоннах вдоль стен возвышались бюсты Александра Великого, Гомера, Перикла, Сократа и Платона. Середину покоя занимала скульптурная группа из бронзы, изображавшая победу Тесея над Минотавром. Зала была ярко освещена светильниками на высоких подставках.

Птолемей сбросил гиматий и, тяжело опустившись на скамью у стола, проворчал:

– Теперь моя главная обязанность, Филокл, вечно бодрствовать, даже во сне.